Конкистадор

Казалось, что лучше вернуться в Санто-Доминго, несмотря на то, что там их ждала тюрьма. Разбойники уже с ностальгией вспоминали о своем жалком существовании на острове среди отбросов испанского общества, которое казалось им более сносным, чем голод и смерть на этом диком побережье.

Поскольку Талавера и большинство его людей восхищались доном Алонсо и приписывали ему могущественное влияние в Санто-Доминго, они верили, что тот добьется их прощения властями Эспаньолы в благодарность за спасение от голодной смерти колонии Сан-Себастьяна.

Куэвас был полон решимости последовать за своим капитаном. Чтобы управлять оставшимися, было достаточно одного Писарро, и Фернандо оказался бы только лишним ртом для голодающего города. К тому же он испытывал беспокойство из-за того, что вспыльчивый и буйный рыцарь дон Алонсо окажется один на полном бандитов корабле.

– Лучше, если нас будет двое, – говорил он, – вашей светлости не стоит забывать о дурной репутации наших попутчиков и постараться набраться выдержки, чтобы терпеть их.

Бесполезный совет. Рыцарь Пресвятой Богородицы, слабый, бледный, прихрамывающий после своего ранения, вновь проявил свою привычную заносчивость.

Он ступил на украденный корабль, словно тот принадлежал лично ему, раздавая этой банде жуликов приказы поднять якоря и расправить паруса таким командирским тоном, что никто и подумать не мог о том, чтобы ослушаться.

Куэвас стал свидетелем того, как дон Алонсо, стоящий на капитанском мостике, властно обернулся к Бернардино де Талавере, который только что занял место рядом с ним, словно пытаясь разделить капитанскую власть, дополняя его приказы своими.

Как и всегда в поворотные моменты жизни Охеды, «маленький белый вождь» даже стал выше ростом, как показалось Куэвасу, своим командирским взглядом подчиняя всякого, кто находился рядом с ним.

– Талавера! Ну-ка вниз ко всем остальным! – приказал он, указывая на людей, стоявших у главной мачты. – Там, где есть дон Алонсо де Охеда, нет и не может быть другого капитана!

II В которой Охеда, навсегда покинутый Пресвятой Девой, против своей воли становится капитаном пиратского судна, его спутники проходят через жестокие испытания, а в итоге многим из них грозит виселица

Талавера был напуган врожденной властностью этого человека, привыкшего командовать, а потому повиновался, спустился с кормы и присоединился к своим товарищам.

В этот день больше ничего не случилось, поскольку все были заинтересованы в Охеде – это был единственный человек на корабле, сведущий в искусстве навигации, знавший, как правильно поставить парус и выбрать курс; но на следующее утро произошло все то, чего так опасался Куэвас.

Подстрекаемый своими людьми Бернардино де Талавера поднялся в кормовую башню, где разместился Охеда. Он так же сильно хотел командовать кораблем, как и дон Алонсо, а может, даже и больше, поскольку именно он раздобыл это судно. Однако высказать все свои претензии Талавера не успел, запальчивый губернатор Новой Андалусии резко оборвал его.

– Все, что ты сделал – так это попросту украл корабль, – крикнул ему дон Алонсо, обращаясь к Талавере на «ты», – но есть способ разрешить наш спор прямо сейчас. Доставай оружие, и тот, кто останется в живых, станет командиром.

Охеда выхватил меч и двинулся на сделавшего то же самое Талаверу. Но пират знал, что за спиной стоят семьдесят его подельников по криминальному приключению.

В одну секунду дон Алонсо и Куэвас оказались в окружении вооруженного отряда врагов, лишенные пространства для маневра и подавленные их численностью, а потому были вынуждены сдаться и отдать свои мечи.

Обоих тут же заковали в цепи и заперли внизу, в маленькой каюте с закрытым решеткой проемом, служившим одновременно и дверью.

Оказавшись в заточении, во власти этих людей, Охеда не растерял своего агрессивного высокомерия; напротив, голос его стал еще громче, и каждый раз, когда кто-либо из команды приближался к решетке, дон Алонсо разражался бранью.

– Предатели! Воры! – орал он. – Я всех вас вызываю на поединок, или одного за другим, или по двое, по четверо за раз, как пожелаете. Передайте Талаверишке, чтобы он явился сюда. Но уверен, что он побоится предстать перед моими глазами.

И дон Алонсо не ошибался. Его репутация воина была таковой, что все эти бандиты тут же отскакивали от решетки, находясь в плену того уважения, которое всегда внушал этот храбрец. Талавера, являвшийся объектом его постоянных оскорблений, придерживался тактики молчания и не появлялся в течение всего путешествия, держа взаперти грозного рыцаря.

Дон Алонсо и Куэвас не общались ни с кем, кроме человека с кухни, который приносил им еду – такую же, как и всем остальным.