Консерватизм в прошлом и настоящем

В Западной Германии приспособление консерватизма к послевоенному миру также проходило через посредство христианской демократии. Под ее знаменами консерваторы не просто укрылись, но и осуществили определенную переоценку ценностей. Влиятельные прежде консервативные экстремисты утратили былые позиции. Перестал существовать такой оплот традиционалистского и экстремистского консерватизма, как восточнопрусское юнкерство. Западногерманская буржуазия стала осваивать англосаксонские политические нормы и идеологические постулаты. Как пишет леволиберальный западногерманский историк Г.-Ю. Пуле, в ФРГ сложился новый консенсус, консервативный по сути, частично импортного происхождения. В его основу были положены экономическая доктрина «социального рыночного хозяйства» и парламентаризм. С большим запозданием распространился и «либеральный консерватизм»^{230}. Возник живой интерес к Берку; кружок имени Берка проводит в Зальцбурге специальные семинары. В ФРГ активно откликнулись и на книги Р. Керка.

В ФРГ в еще большей степени, чем в Италии, центром притяжения всех консерваторов стала христианская демократия. Этому способствовало и пятипроцентное конституционное сито, перекрывшее путь в бундестаг мелким партиям. Поэтому многочисленные партии и группы, чаще всего правоэкстремистского толка, в конечном счете были переварены в котле Христианско-демократического и Христианско-социального союзов (ХДС/ХСС). Тем более что в недрах этого партийного блока было покончено с делением по религиозному признаку. Послевоенная христианская демократия объединила в своих рядах католиков и евангелистов.

По своему составу это широкое объединение просто не могло быть чисто консервативным. На левом крыле ХДС группировались сторонники социальных реформ либерального типа, но они лишь придавали партии более привлекательный в глазах трудящихся глянец, не оказывая глубокого воздействия на партийную политику, которая оставалась в принципе консервативной.

Важным фактором, укрепившим консервативный характер политического курса христианских демократов во главе с их лидером и первым федеральным канцлером К. Аденауэром, была «холодная война». Участвуя в ней, ФРГ не без успеха претендовала на роль европейского бастиона Запада против большевизма. Недаром Аденауэр, наряду с Черчиллем и Де Гаспери, неоднократно удостаивался похвал за «консервативный интернационализм». «Антикоммунистический консервативный интернационализм Черчилля, Аденауэра и Де Гаспери после второй мировой войны, — писал П. Вирек, — параллелен консервативному интернационализму Меттерниха, Кэстльри и Талейрана после 1815 г.»^{231}

Не прошло и года после образования ФРГ, как применительно к правлению Аденауэра (1949–1963) появился термин «реставрация». Несмотря на новое начало политической жизни, у кормила правления стали политические деятели в возрасте за шестьдесят лет, над которыми довлел опыт прошлого. В администрации и судебных органах оставалось множество старых чиновников, бундесвер был укомплектован офицерами вермахта; самое же главное — сохранился костяк финансовой олигархии. Сам Аденауэр выглядел этаким «отцом-спасителем» вроде Гинденбурга. Линия преемственности с консерватизмом прошлого не была прервана ни в политике, ни в идеологии. Поэтому реформистский консерватизм в ФРГ был отягощен грузом правоконсервативных традиций и пережитков.

В целом, пишет советский исследователь С. Л. Сокольский, «на базе общего стремления к реставрации капиталистических порядков в ХДС после войны оформилось широкое согласие консерваторов и либералов по ключевым социально-экономическим вопросам. В основе этого консервативно-либерального консенсуса… лежала взятая ХДС на вооружение экономическая доктрина неолиберализма»^{232}.

Доктрине неолиберализма, на которую опирался правящий блок, придало престиж так называемое экономическое чудо; благодаря ему ФРГ стала ведущей индустриальной западноевропейской державой. Экономические успехи ФРГ позволили выделять средства на социально-политические мероприятия; их эффект усугублялся тем, что, протягивая трудящимся пряник, западногерманская буржуазия использовала и кнут. Прежде всего правительство запретило компартию и многие другие прогрессивные и демократические организации. Социально-политический курс проводился искусно: порой буржуазия шла на превентивные уступки, упреждая некоторые требования трудящихся, и тем самым создавала себе репутацию ответственного социального партнера.