Константа Роджерса (Т8-25, Мужская дружба, etc) (СИ)

Между ними не возникло неловкости, но это больше было заслугой Баки. Будь воля Стива, они бы давно поговорили и расставили бы все точки над i, и, возможно, испортили бы все, что у них было или могло быть.

Стив не любил недосказанностей. Будучи человеком прямым, он честно пытался разложить все по полочкам хотя бы сам для себя.

«Понравилось ли мне? — думал он вечером, лежа в своей кровати и прислушиваясь к звукам из ванной. К тому, как Баки фыркает, умываясь, как чуть фальшиво напевает «Хелло, Долли», что-то роняет. — Понравилось ли мне… — он честно пытался озвучить сам для себя, что это было там, на кухне, уже почти неделю назад, и не мог подобрать слов. — Понравилось ли мне целовать Баки? — решил он начать с простого. — Да. И… черт, не знаю. Губы как губы, хорошо, что без помады, с Пегги вечно приходилось долго и тщательно избавляться от следов близости и следить за тем, чтобы чертово изобретение парфюмерной промышленности не оставалось на одежде. Баки хорошо целуется. Совсем не похоже на то, как это было с девушками. Кроме Пегги, конечно, но она не в счет, потому что была в б'oльшей степени мужчиной, чем все те накрашенные мальчики из клуба вместе взятые. Пегги».

В груди у Стива потеплело, когда он вспомнил свой короткий, но страстный роман с агентом Картер, моменты их яростной, звериной близости, глубокие царапины на спине, ее жаркую глубину и хриплые стоны, тяжелую грудь с крупными темными сосками, подпрыгивающую от каждого толчка, собственное чувство к ней — жадное, новое, слепящее, разбивающее на куски. Он помнил, как сметал со стола карты и планы, как у него тряслись руки и мутилось в голове, как он безумно, жадно хотел еще, и снова.

Стив бы женился на ней после войны, они неплохо ладили, хотя его иногда раздражала ее авторитарная требовательность. Пегги не была из хороших, правильных девочек, которые всегда привлекали Баки, но…

Сейчас Стив был отчего-то рад, что все так вышло. Что он свободен, и никто не подрабатывает его совестью на полставки. Видит бог, ему и от собственной совести деваться было некуда.

Мысли вернулись к Баки.

«Я не гей», — подумал Стив, и поморщился от неприятного слова.

Да, Баки был мужчиной, но он был… как бы частью Стива. Их отношения настолько сильно выходили за рамки общепринятых понятий о дружбе, что критерии нормальности были совершенно бесполезны. Близость с Баки не поддавалась обычной оценке “хорошо-плохо” или “нравится-не нравится”.

Во времена их юности мастурбация считалась грехом, мальчишки жарким шепотом рассказывали друг другу страшилки про вытекающую вместе со спермой мозговую жидкость и волосатые ладони. Близость с Баки была такой же — стыдной, не принятой для обсуждения, до темноты в глазах приятной.

Стив ничего не мог с собой поделать, — он не считал сексуальные отношения между мужчинами естественными. Но Баки не был просто красивым парнем с улицы, и он нуждался в Стиве, ну, или Стиву так казалось.

За последнюю неделю Баки ни единым словом не намекнул, что хочет повторения, и Стив ненавидел себя за то, что почти обрадовался этому. Он дал понять Баки, что не против, что сделает для него все и даже немного больше, но тот отчего-то не спешил набрасываться на него, валить на диван и творить с ним всякие ужасные вещи. Да, Стив одним глазом заглянул в интернет, и нет, ему не понравилось то, что он там увидел. Всего-то три клипа, Боже, это было как смотреть кровавый фильм ужасов — противно, но не оторваться. Он не мог представить себя и Баки на месте тех парней. Это было неправильно.

А потому Стив, несмотря на некоторую досаду от того, что друг не воспользовался его щедростью, все-таки был рад, что так вышло. Немного. Когда не просыпался ночью от мучительной эрекции от того, что ему снова снилось, как Баки сжимает его член металлической ладонью и, глядя пьяными глазами, выдыхает: «Ты красивый, кончи для меня».

Стив привык считать, что есть только один правильный взгляд на вещи, и, хоть многие пытались обвинить его в негибкости и максимализме, он считал, что прав. Однополые отношения — личное дело двоих, так же, как и отношения мужчины и женщины, но все-таки они менее нормальны, чем традиционные. Точка.

Если бы Баки запал на какую-то веселую малышку, которая смотрела бы ему в рот и родила кучу детишек, Стив бы с радостью встал у алтаря, чтобы подать им кольца. Но Баки хотел его (если информация все еще верна, не мог же Стив все испортить, не был же он настолько плох, ведь не был же?), и Баки должен был получить, чего хочет.

Им нужно поговорить, Стив будто кожей чувствовал эту назревающую необходимость, потому что уже измучился от неизвестности и прокрутки по кругу одних и тех же мыслей. Решив, что обязательно поднимет эту тему за завтраком, он, поворочавшись, все-таки уснул.

Стоило ему войти на кухню и направиться к подоконнику, который облюбовал Баки, как у того тренькнул телефон.

— Фьюри, — коротко сказал Баки, и остатки утренней расслабленности сняло, как рукой.

— Что ему от тебя…