Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

Присоединение к России части турецкой территории поставит на очередь проблему, которую пришлось после балкано-турецкой войны разрешать балканским государствам, а затем международной финансовой комиссии в Париже[531], в коей мы выступили в защиту интересов балканского союза. Однако ни мы, ни сами балканские государства не смогли отрицать принципа принятия на себя последними известной доли турецкого государственного долга. Имея в виду, что в последнем преимущественно заинтересованы французы, мы едва ли будем в состоянии стать на иной путь, когда речь зайдет о нас, тем более что мы в свое время формально обязались охранять права держателей турецких фондов наравне с прочими державами. (Нота императорского посла в Константинополе А. И. Нелидова от 23 декабря 1896 г.)[532] Из этого следует, что включение ныне в совет долга русского делегата не явится опасным предрешением спорного вопроса, который будет заключаться не в принципиальном несогласии, а лишь в определении возлагаемой на нас доли. В этом последнем отношении участие нашего представителя в совете долга явится обстоятельством благоприятным, ибо даст нам возможность отстаивать наши взгляды в среде того самого учреждения, которое предъявит определенные притязания и примет участие в решении вопроса. Весьма возможно, что при этом возникнут предположения о замене непосредственной выплаты со стороны России какой-либо компенсацией в пользу совета долга, и тут присутствие нашего делегата также окажется весьма ценным. Некоторые сомнения может вызвать включение русского представителя в состав совета при помощи нескольких лишь союзных нам стран, ибо, разумеется, враги наши не будут иметь к этому никакого касательства. Тут следует заметить, что английские держатели вплоть до войны относились отрицательно к этой мере и что было бы не только не любезно, но и мало последовательно и далеко не целесообразно отказываться от ее проведения именно тогда, когда это мнение в силу совместной военной борьбы изменилось в нашу пользу. Что же касается врагов, то и этот вопрос, подобно многим другим, будет подлежать обсуждению при заключении договора о мире.