Контейнер

Паула рванула на себя створку. Каакко сидела на полу. Её пышная причёска, покрытая слоем лака, стала совсем бесформенной. На лбу кровоточил свежий порез.

Паула выругалась и вышла наружу. Отменив вызов спецназа, перезвонила Медведю.

– Какая ещё надпись? – нахмурилась она. – Скоро буду. Здесь отбой.

Закончив разговор, она велела Ритве выйти из контейнера и отвела её в дом. Подозрения Паулы подтвердились ещё в прихожей: Ритва Каакко оказалась алкоголичкой.

В больших синих пакетах из «Икеи» лежали многочисленные пустые бутылки.

– Теперь меня уволят… – ныла Каакко, которую Паула усадила на диван в гостиной. – Юхана никогда меня не любил, не то что Хански…

– В доме есть аптечка?

Каакко посоветовала поискать в ванной. Паула быстро нашла то, что требовалось, но задержалась, изучая лекарства Ритвы: успокоительное, снотворное, антидепрессанты…

Несмотря ни на что, в доме было чисто. Каакко была из тех, кто умеет скрывать свою зависимость.

Паула обработала лоб Ритвы перекисью водорода. Порез был небольшой, хватило бы и пластыря, но Паула предпочла наложить повязку. Каакко сбивчиво поблагодарила.

– Так, а теперь расскажите, почему вы вдруг сорвались домой, – сказала Паула и вытащила из-под стеклянного столика табуретку.

Каакко выдохнула, обдав Паулу облаком перегара, и начала свой рассказ с событий вчерашнего вечера – с того момента, как Паавали Кассинен позвал её в студию.

– У Паавали был виски, а мне его категорически нельзя. Но раз художник угощает… В общем, я так набралась, что утром не помнила, как оказалась дома. Потому и опоздала на работу.

Каакко не сразу поняла, почему охранник удивляется количеству контейнеров. Но потом память понемногу начала возвращаться. Когда Ренко поинтересовался, где контейнер Кассинена, Ритва в ужасе вспомнила, что сама поменяла дату доставки, будучи пьяной.

– Потом я увидела, что один контейнер заказан на мой адрес. Я испугалась, что Джерри здесь, у моего дома, причём по моей собственной вине. Вот и поспешила сюда.

Приехав к дому, Каакко зашла в контейнер, где в ярости ударилась головой о стену. «В ярости по отношению к себе», – уточнила она.

– Значит, это вы изменили дату доставки контейнера Кассинена. Вы уверены?

– Абсолютно.

– Но другие заказы – не ваших рук дело?

– Нет, зачем мне это… – прохныкала Каакко.

Паула ничего не ответила – лишь подумала, что если Каакко в беспамятстве зашла в систему, то зайти туда мог любой другой человек, оказавшийся рядом.

– Вечером вас было только двое?

– Насколько я помню, да.

– Мы это проверим.

Зазвонил телефон. Это был Хартикайнен. Паула извинилась и вышла, чтобы ответить.

– Он воскрес! – услышала Паула, едва поднеся трубку к уху.

– Кто?

– Телефон Джерри. Он в Вуосаари.

– В Вуосаари? Минутку, – Паула вернулась в гостиную. – У вас есть доступ в систему из дома? – спросила она Ритву.

– Разумеется.

– Можете проверить, отправлялись ли контейнеры в Вуосаари?

– В порт?

– Да, или куда-то неподалёку.

Паула прошла за Каакко в кабинет. Компьютер загружался мучительно долго.

– Наши контейнеры частенько оказываются в порту, ведь они путешествуют по всему миру – сказала Каакко, входя в систему.

Она несколько оживилась, ощутив, что может принести пользу.

– Меня интересуют последние сутки, и особенно – утренние заказы.

Каакко пролистала записи и покачала головой.

– Со склада туда ничего не отвозили. Зато сегодня из порта отплывают два наших контейнера. В Травемюнде их должны доставить на одном грузовике. Затем один отправится во Францию, а другой через Гамбург… секунду… в Намибию.

Паула склонилась над плечом Каакко и заглянула в монитор.

Что, по словам Медведя, было написано на фото Раухи и Джерри?

Go home.

– Ты слышал? – сказала она в трубку, поставив вызов на громкую связь.

– Когда отплытие? – спросил Хартикайнен.

Каакко вбила запрос, поправила съехавшие на нос очки и внимательно всмотрелась в экран.

– Если всё по графику, то судно вышло из порта пятнадцать минут назад.

8

Во сне Джерри видел кромешную тьму, и она никуда не делась, когда мальчик открыл глаза.

Он скатился с матраса, но падать было некуда. Тонкое одеяло было незнакомым – он почувствовал это, хоть ничего и не видел.

Он поморгал, но темнота не отступала. Поначалу, на границе между сном и явью, она казалась даже приятной. Но постепенно он осознал, насколько это странно – летом даже среди ночи, даже за плотными шторами не скрыться от света.

Тьма казалась бесконечной, словно он парил в беззвёздном космосе. Его мутило.

– Эй! – крикнул Джерри, и ему тут же ответило эхо, которое вскоре затихло.

Он снова закричал, и отзвуки голоса помогли представить размеры помещения. По ощущениям, он находился как будто внутри куба.

Джерри вспомнил, как сидел на кожаном диване, а кто-то протягивал ему бокал, наполненный виски со льдом: три кубика в золотисто-бурой жидкости.

– Это бурбон, он успокаивает. Маме с папой не говори, – прозвучал мягкий голос.