Копье и кость

«Сражайся! Сражайся же!» – в отчаянии кричало в голове герцога, но Сайдр отказывался. У него нет причин, он не станет.

– У меня нет тех претензий к Шиаде, которые бы заставили тебя защищать ее от меня. А у тебя нет права на собственническую ревность.

Наконец Сайдр вновь махнул посохом, шепнул слово, и Берад замер.

– Что ты сделал? – в ужасе процедил Берад, оглядывая себя и стараясь, чтобы его не услышали. Все тело ниже шеи будто затекло, и до того сильно, что он не мог пошевелить даже пальцем.

– Обезопасил себя. Я сейчас отпущу тебя, но давай просто поговорим. Ты ведь давно не ребенок.

Берад, сжимая зубы, кивнул.

– Вот и хорошо. – Друид взял посох в две руки и, занеся, припечатал к земле. Берад ощутил, как по венам вновь заструилась кровь. Господи помилуй, что с ним было?!

– Одно из заклятий времени, – ответил Сайдр тоном учителя. – Когда начинаешь понимать природу времени и иллюзорность его последования, такое становится возможным.

Берад еще раз судорожно оглядел себя, зачем-то отряхнулся, уставился на Сайдра, чувствуя, как ярость сменяется чем-то до отвращения пугливым.

– И… и Шиада тоже так умеет? – спросил с расширившимися глазами.

Сайдр, усмехнувшись, откинул голову:

– И ей для этого даже посох не нужен.

– То есть ты ходишь с этой палкой не потому, что у тебя болят колени?

Сайдр посмеялся.

– Орешник издавна известен способностью концентрировать и увеличивать магическую силу владельца. А ты видел хоть одну жрицу с посохом?

Берад совсем не понимал, к чему этот разговор.

– В том и дело, – продолжал Сайдр. – Им не нужно ни концентрировать силу, ни увеличивать. Они черпают ее напрямую из Вселенной, а запасы и возможности Праматери неисчерпаемы.

– Ты несешь чушь. – Берад перекрестился. – У Шиады нет никаких похожих сил. Она никогда в жизни не делала ничего подобного. Да если бы она так могла…

– Разве бы я смог ударить ее хоть раз? – помрачневшим голосом закончил Сайдр. – Я и сам не знаю, почему она допускала подобное. Мне Шиада говорит, что никогда не использовала чары против тебя и не намерена делать этого впредь. Не приложу ума, но ей виднее, как быть. – Проследив выражение лица Лигара, Сайдр хмыкнул. – Брось, ты правда думал, что она настолько бессильна? Ты ведь сам видел, как от одного ее взгляда ломается воля людей.

– Не твое дело! – Берад понимал, что ответить нечего. Но мысль, что Шиада, обладая могуществом, избегала использовать его против мужа, казалась попросту невероятной и абсурдной. Кто угодно, только не Шиада: она никогда не церемонится с людьми, кем бы они ни были.

– Одно могу сказать точно, – отстраненным голосом поведал Сайдр, – поднявшего руку на храмовницу неизменно настигает отчаяние. И вот увидишь, Шиада станет храмовницей Ангората.

– Только через мой труп.

– Наверняка не скажу, но такое вполне возможно. Нельзя избежать предначертанного, и Шиаду однажды настигнут ее обязательства.

– Ее единственные обязательства – обязательства жены, они связаны с моим домом, с моими детьми и моей жизнью! Они связаны со мной!

– Ты очень наивен, если думаешь так, – заметив со всей серьезностью, повел Сайдр плечом. – Однако, раз ты настаиваешь, я искренне тебе сочувствую.

– Я не нуждаюсь в сочувствии ублюдка, который лапал мою жену.

– Ты не женат, а я не лапал Шиаду, – ответил друид. – Я просто убедился в том, что заподозрил, еще когда обнял ее в твоем кабинете. То, что живет внутри Шиады, сильнее ее чувств к тебе и даже ее собственной воли. Когда она родила…

– Мне нет до всего этого никакого дела! – с яростью отмахнулся Берад. – Я не отпущу ее! Никуда и ни к кому! Пусть занимается чем хочет, какой угодно магией, но она будет здесь! Только. Со. Мной!

Сайдр печально вздохнул:

– Ты ничего не понял. То, что практикуют на Ангорате – все, даже храмовница, – и впрямь колдовство. Но Шиада другая.

Берад не выдержал: зарычав, опустил голову и сжал виски. Друид закончил:

– Говоря между нами, я бы сказал, что Шиада – чудовище.

– Думай, думай, что говоришь, гнусный червь. – Берад не поднимал головы, сжимая виски все сильнее. С ним творилось странное: внутри горело от ярости, и одновременно с этим его гнев целенаправленно старалось не затушить, а заглушить некое нечто. Лигару казалось, что его схватили два льва – один за голову, другой за ноги, – которые тащат в разные стороны: так жгло и сводило все туловище. Боль становилась нестерпимой, и мужчина зашипел:

– Зачем ты вообще явился? Зачем?!

– Чтобы сказать Шиаде, что ее путь домой берет начало у этого озера, сейчас, когда в небе царствуют Холодные, что смотрят молча.

– Убирайся, – в лихорадке выдавил Берад. Его трясло, и он осел, подогнув колени. – Перестань делать то, что делаешь, уходи, убирайся!

– Пожалуй, это лучшее решение, – согласился Сайдр. – Я сделал то, ради чего приехал. Передай мое почтение Второй среди жриц.