Корабельная сторона

Солнце поливало, как из лейки, степные просторы веселыми нежаркими лучами, шагалось легко. Мальчики уже спели «Там вдали, за рекой…» и «Никто пути пройденного у нас не отберет…», как вдруг Кимка узрел нору суслика. Пошыряли в нее подобранной хворостиной, пытаясь выгнать из подземного убежища маленького злобного зверька, но безуспешно.

— Айда! — Санька дернул дружка за рукав выгоревшей залатанной гимнастерки.— Чего время зря теряем?!

— Слышишь? — Кимка поднес к уху согнутую рупором ладонь.— Зовут…

— Кого?

— Нас…

— Интересно, кто же это?! — Санька напряг слух.

Сквозь звон цикад и чириканье степных птах прорвался тонкий голосок:

— Санька!.. Кимка!.. Подождите!..

Голос явно был девчачий.

— Кто бы это мог быть?

— Не знаю,— пожал плечами Кимка, почему-то краснея. Санька с подозрением посмотрел на дружка:

— А может, все-таки знаешь?

— Иди к черту, чего пристал!..— разозлился Соколиный Глаз.— Сказано, не знаю, значит, не знаю, и точка! И баста! И конец!..

— Ах, так! — вспылил в свою очередь Меткая Рука.— Плюешь на мужскую дружбу! Ну и катись к своим плаксам и болтушкам, а я пошел!..— И он пошагал на запад.

— Санька!.. Погоди!..— Теперь Меткая Рука узнал голос одноклассницы Зойки Горбушки. Значит, Кимка пригласил-таки ее в поход. А чего же скрывает?!

— Ты почему же не сказал, что она пойдет вместе с нами? — буркнул Санька.— Что я, не понял бы разве? А то от ближайшего друга и — секрет!.. Предупреди хоть, чтобы языком понапрасну не звонила!

— Да что ты, Сань, она — ни-ни!..— И повеселевший Соколиный Глаз яростно засемафорил пилоткой.— Скорей, Зойка!.. Ждем!..

— Смотри-ка, и не забоялась шагать в одиночку и такую даль,— с явным уважением обронил Санька, покачивая головой.— Других девчонок никакими коврижками в степь не заманишь, а эта… не струсила!..

Запыхавшаяся Зойка, нагруженная двумя сумками с провизией и бидончиком с молоком, едва перевела дыхание, затараторила:

— А я вас, мальчишки, едва на том берегу не подловила. Нырнули вы в камыши, а я за вами. Но вы как сквозь землю провалились! Искала, искала… на реку глянула, а вы уже на той стороне!.. Я кричу, а вы не слышите… Давай доски искать да маленький плотик сооружать, насилу нашла. Связала две доски, положила на них одежду и провизию и поплыла. И вот…

— Довольно болтать! — неожиданно для самого себя оборвал ее Санька.— Бери ноги в руки и двигай, солнце уже высоко!

— Сейчас, сейчас, Санечка,— растерянно засуетилась Зойка, в ее больших выпуклых глазах блеснули слезы.

— Только без этих… девчачьих штучек,— поморщился Меткая Рука, но глаза его стыдливо вильнули в сторону, ускользая от укоризненного Кимкиного взгляда. 

Глава четвертая

Странная эта речка, Канежка,— тихая, сонная, а петель да излучин навязала — считай, не сосчитаешь! Шириной она никого не удивит, сто метров — разве это ширина? А для Канежки это предел. Глубиной она тоже похвастаться не может: в иных местах на стрежне, как говорится, воробью по колено, зато рядом, шагов пять левее или шагов десять правее — как раз угодишь в омут, до дна коего не могут донырнуть лучшие ныряльщики Волги.

Берега реки оправлены в бурые травяные меха, перевитые зарослями ежевики и повилики. Красива Канежка в часы восходов и закатов — смотреть не насмотришься, дышать на ее красоту не надышишься!

Вот река, завернув направо, нырнула в зеленолистый туннель: это могучие ветлы и цепкие осокори, растущие по обоим берегам Канежки, то ли от избытка силы, то ли от избытка нежности переплели свои пышные кроны высоко вверху, поближе к затейливым кучам облаков.

Тут и там под ноги подстилаются желто-белые кустики белены, краснеют бусинки волчьей ягоды.

— Не вздумайте попробовать,— предупреждает Санька своих спутников,— ядовитые штучки. Смерть мгновенная, как от укуса гадюки!..

Зойка боязливо оглядывается, она не только змей, но и лягушек видеть не может. Встретит на тропе лягушонка — побледнеет, как мел, и завизжит, будто ее режут… Зато от ежевики ее канатом не оттянешь!

Вот и сейчас Зойка сидит у великолепного ежевичника. Огромные сизые ягоды так и просятся в рот. Позабыв обо всем на свете, краснокожие принялись уписывать сладко-кислые ягодины наперегонки.

С полчаса, не меньше, насыщались ребята. Наконец язык стало пощипывать, да и челюсти поустали.

— Отбой! — скомандовал Кимка, изображая руками мельницу, что, по твердому убеждению Урляева, означало универсальный комплекс физзарядки.

Санька глянул на дружка и, охнув, свалился в траву, хохоча во все горло.

— Ты что, чокнулся? — Кимка покрутил пальцем у виска.— Зой, что с ним, а?

— С ним?! Хи-хи…— захихикала Зойка, схватившись руками за живот,— с ним ничего… Хи-хи-хи!

— Вот чумные! — Кимка глянул на лицо Зойки и всплеснул черными от ежевичного сока руками: — Вот это физии!..— Он сразу понял, почему друзья смеялись над ним.

Нахохотавшись вдоволь, решили выкупаться в гостеприимно поблескивающей Канежке.