Корабельная сторона

— Расчеты, наверное, не точны. Ну да это дело поправимое. Давайте ваши чертежи, я их передам ребятам из конструкторского бюро. Через недельку узнаем как и что. Но уговор — металлолом за вами. Сроки на погрузку сжатые — два дня, считая нынешний. Помните, это не самодеятельность, а работа на фронт. Наряд передадите приемщику, оплата — шесть рублей за каждую тонну. На, комбриг! Теперь ты будешь величаться бригадиром бригады грузчиков.

Санька взял наряд с благоговением. Поручение льстило его самолюбию. Как-никак, а их принимал в свои ряды сам рабочий класс!..

Попрощавшись с Леной, ребята трусцой устремились к школе.

В штабе юных разведчиков с начала войны было введено ежедневное дежурство.

— Кто у нас сейчас на посту? — спросил Санька.— Зойка?

— Нет, Зойка заступает на пост в два часа. Сейчас — Махотка.

— Наша палочка-выручалочка! — обрадовался Санька.— И конечно же с велосипедом?!

— А то как же! Он без техники — ни шагу! — Кимка сказал это не без зависти. Да и кто из мальчишек не завидовал владельцу настоящего велосипеда? Увы, таких не было даже среди девчонок.

Белобрысый Махотка, получив боевое задание известить о немедленном сборе всех физически крепких разведчиков, вскочил на велосипед и полетел по известным наизусть адресам.

Через час на школьном дворе собрались десять богатырей, представителей восьмых и девятых классов, весь наличествующий состав мужского пола на сегодня, остальные находились в отъезде, кто где.

Санька коротко изложил суть дела, показал каждому и даже дал подержать в руках настоящий трудовой наряд. Кимка тоже не преминул закатить речь, из которой можно было уловить одно: на данном этапе геройство в труде надо приравнивать к геройству на фронте. С этим тоже все охотно согласились.

Двинулись дружной гурьбой к видневшейся на Воложке металлической горе.

Когда подошли вплотную, ребятам стало не по себе. Гора оказалась настоящей горой, а не холмиком и не взгорком, на который дунул-плюнул — и нет его. В сердца даже вкралось сомнение: а сумеют ли они справиться с погрузкой за столь короткий срок?!

— Справимся! — вроде бы про себя, но вслух произнес Санька.— Лена сказала, что кроме носилок на погрузочном пункте есть несколько тачек. Те ребята, что посильнее, возьмут тачки… Вот увидите, к завтрашнему обеду от железной громады и помину не останется.

— Факт, не останется,— поддержал Кимка.— Чур, моя тачка!

— Чур, моя! — закричал Махотка.

— Чур, моя! — закричали остальные.

— Тихо, други! — Санька насупился.— Во всем у нас должен быть идеальный порядок! Мы — не хала-бала, а бригада, рабочая бригада! Усвойте это…

— И дисциплина должна быть воинская! — снова вступил Кимка.— У нас есть бригадир, и все, что он скажет — железный закон! Вопросы есть? — И сам же ответил: — Нет вопросов! Тогда пошли!..

Они поднялись на плашкоут. С берега тот казался малявкой, но стоило заглянуть в трюмы, как ребята сразу же прониклись к деревянной посудине должным уважением.

И как же удивился Санька, когда, окликнув приемщика, услышал знакомый голос:

— Мы — старшой-маршой! — Из низенькой каютки вынырнул Абдулка Агабабин.— A-а, старый знакомый — вредный насекомый! — Абдулка явно дурачился. Хитрые глазки его масляно поблескивали. — А у вас старшой-маршой, конечно, ты?! — он ткнул Саньку в грудь костлявым указательным пальцем.

— Я-я…— опешил Санька.— А ты что же, ушел с хлебного-то места? — подкусил он чем-то неприятного ему парня.

— Э-э, шабра, зря сердишься! Абдулка тебе друг? Друг. Ты ему — одну руку, он тебе — пару рук…

Санька, а за ним остальные ребята расхохотались.

— Хватит воду лить,— бригадир посуровел.— Времени у нас в обрез. Гони носилки, тачки. Доски для наката уложены?

— Все готово, бригадир! — Абдулка тоже сделался серьезным.— Вон они, бери, пожалуйста! Начинай. Война! Понимать надо, как ждут этот груз в Сталинграде!..

Тачек оказалось шесть, но одна из них была неисправна, у нее отломилась ручка.

Кимка, Санька, Махотка и еще двое ребят впряглись в тачки, четверо взяли носилки, один встал на погрузку. Грузили, конечно, все, а главный погрузчик занимался разборкой тяжелых железяк, расчищал к тяжеловесам подъездные пути, убирая с дороги стружки, проволоку и прочую мелочь.

Поначалу решили работать до сумерек, без перерыва. Но уже через час почувствовали, что если не сделать передышки хотя бы минут на десять, носилки и тачки выпадут из рук.

Санька дал «добро» на перекур. Кимка начал было ворчать для вида, что еще, мол, рано, что, мол, никто еще не устал. Но Абдулка блеснул глазами так ехидно, что Урляев сразу же замолчал.

Сняли пропотевшие насквозь рубашки. Руки и тела саднило. Лица стали грязновато-рыжими, в воздухе висела ржавая пелена.

Десять минут промелькнули, как одно мгновение. Усталость не прошла, наоборот, все мускулы затекли свинцом, казалось, что их больше уже не разогнуть, не подчинить трудовому ритму. Махотка приподнял тачку и невольно охнул. И снова Абдулка обжег ребят блудливо-издевательской улыбочкой.

— Ничего, мальчики, осилим! — бригадир с показной легкостью начал грузить порожнюю тачку. За ним поднялись и остальные.