Корабль Его Величества «Улисс»

Около двух часов утра группа старших офицеров корабля учинила своеобразный бунт. Командир, которого всего час назад уговорили пойти отдохнуть и согреться, снова вернулся на мостик. Тут ему преградили путь старпом и капитан 3 ранга Уэстклифф. Они вежливо, но настойчиво оттеснили Вэллери назад в командирскую рубку. Тэрнер закрыл за собой дверь и включил свет. Вэллери был, пожалуй, скорее озадаченным, чем сердитым.

— Что все это значит? — потребовал он объяснения.

— Бунт, — ответил Тэрнер. — Бунт в открытом море. Не так ли, адмирал?

— Совершенно верно, — согласился Тиндэл. Вэллери обернулся и, к своему большому удивлению, увидел, что на диване лежит адмирал. — Но ко мне за помощью не обращайтесь, командир — на корабле, и я здесь не распоряжаюсь. Кроме того, я ничего не вижу. — Тиндэл лежал на спине, глаза его были закрыты. Только Тиндэл знал тогда, что слова его вовсе не притворство.

Вэллери не произнес ни слова. Он стоял, сжимая рукой поручень. Лицо его было землисто-серого цвета. Тэрнер сочувственно посмотрел на командира и заговорил необычным для него низким, спокойным голосом. Вэллери насторожился.

— Сэр, эта ночь — не для командира военного корабля. Ведь только море — источник опасности для нас. Не так ли?

Вэллери в знак согласия кивнул.

— Эта ночь — для моряка, — продолжал Тэрнер. — При всем уважении к вам я беру на себя смелость сказать, что никто из нас не может сравниться с Кэррингтоном. Как моряк он просто ни с кем не сравним.

— Хорошо, что вы и себя включили в это число, — пробормотал Вэллери. — А между прочим, напрасно.

— Кэррингтон будет на мостике всю ночь. Буду здесь и я с Уэстклиффом.

— И я, — проворчал Тиндэл. — Но намереваюсь поспать. — Адмирал выглядел теперь не менее усталым, чем Вэллери.

— Спасибо, сэр, — улыбаясь, сказал Тэрнер. — Вот видите, командир, боюсь, что здесь будет слишком много народу сегодня вечером… Увидимся после завтрака.

— Но…

— Никаких «но», сэр, — строго сказал Уэстклифф.

— Пожалуйста, сэр. Сделайте всем нам одолжение.

— Как командир «Улисса»… — начал было Вэллери, но вдруг осекся и почти шепотом добавил: — Не знаю, что и, сказать.

— А я знаю, — заявил Тэрнер, взяв Вэллери под руку. — Пошли вниз.

— Боитесь, что я не дойду? — спросил Вэллери.

— Нет, но просто не хочу рисковать. Пошли, сэр.

— Хорошо, хорошо, — сказал Вэллери, тяжело вздохнув. — Ради одной ночи настоящего сна можно согласиться на все.

Огромным напряжением сил лейтенант Николас заставил себя очнуться. Открыв глаза, он понял, что «Улисс» по-прежнему сильно раскачивается под ударами волн. Склонившись над ним, стоял Карпентер. Лоб его был забинтован. На лице кровоподтеки. И тем не менее настроение у него, видимо, было прекрасное.

— Ну, ну, проснись же, — улыбаясь, сказал Карпентер. — Как чувствуешь себя? — с насмешкой спросил он, явно подчеркивая свое пренебрежение к людям в белых халатах.

Николас с удивлением посмотрел на друга.

— Что случилось? Какое-нибудь несчастье?

— Если у руля Кэррингтон и Карпентер, никакого несчастья быть не может. Хочешь, пойдем наверх, посмотришь, как орудует Кэррингтон. Он собирается повернуть корабль на триста шестьдесят градусов. На это стоит посмотреть.

— Что? И из-за этого ты меня разбудил?

— Дорогой мой, когда корабль начал бы разворачиваться, то ты все равно проснулся бы, потому что оказался бы на палубе, возможно, со сломанной шеей. Но случилось так, что Кэррингтону нужна твоя помощь. Ему нужно большое толстое стекло, а мне известно, что в лазарете есть именно то, что требуется. Но там все заперто, и я не смог туда попасть, — объяснил Карпентер.

— Но зачем понадобилось стекло?

— Пойдем. Посмотришь сам.

Уже светало. Над мачтами корабля плыли серо-белые облака тумана, но небо было чистым. Волны стали много меньше, но круче. «Улисс» с трудом двигался вперед, но килевая качка от этого не уменьшилась. Ветер стал слабее, но был все-таки еще достаточно силен, и поэтому у Николаса сразу захватило дух, как только он поднялся на мостик. Карпентер следовал за ним со стеклом в руках. Поднимаясь по трапу, они слышали какое-то объявление по радиотрансляционной сети, но понять ничего не смогли.

На мостике находились только Тэрнер и Кэррингтон. В сумеречном свете их едва можно было различить. Не видно было и их глаз, скрытых темными очками.

— Доброе утро, Николас, — сказал старпом. — Это ведь вы, Николас? — Тэрнер снял очки, повернулся спиной к ветру и с раздражением отбросил их в сторону. — Ничего не вижу через эти проклятые очки… Помощник, смотри, они принесли стекло.

Николас подошел к компасной площадке. В углу валялись защитные очки и противогазы. Он с удивлением посмотрел на это и спросил:

— Что, распродажа?

— Мы намереваемся описать циркуляцию, доктор, — ответил Кэррингтон. Голос его был спокойным. — Но нам нужно видеть, куда мы движемся. Старпом сказал, что все эти очки не годятся — они сразу же запотевают, как только их наденешь. Очень холодно. Держите стекло вот так, Николас, а вы, Карпентер, протирайте его.

Николас посмотрел на море и пожал плечами.

— Прошу меня извинить, сэр. Но зачем нам нужно разворачиваться?