Корабль Его Величества «Улисс»

Вэллери беспокоило состояние людей на корабле. Ведь они были явно не способны выполнять какую-либо работу, вынести этот страшный холод и тем более вести корабль в столь трудных условиях в Россию. Вэллери подавляли и неудачи, преследовавшие корабли с момента их выхода из Скапа-Флоу. Все это ничего хорошего не предвещало, и Вэллери не строил никаких иллюзий относительно того, что ждало их впереди. И пожалуй, больше всего Вэллери беспокоил Ралстон — высокий, белокурый скандинав с голубыми глазами. Никто на корабле не дружил с ним. Никто не понимал его, и он держался особняком. Если не считать воспоминаний, то у Ралстона, собственно, не оставалось ничего, за что он должен был бы идти в бой. Но он был одним из самых надежных матросов «Улисса». Решительный, знающий и способный найти выход из любого трудного положения. И вот этот человек снова под арестом, причем ни один здравомыслящий и честный человек не мог бы сказать, что Ралстон этого заслужил.

Именно содержание Ралстона под арестом и волновало Вэллери. Вчера вечером Вэллери воспользовался штормовой погодой и приказал освободить Ралстона. Но главный старшина корабельной полиции Хастингс, превысив свои полномочия, во время утренней вахты снова посадил Ралстона в карцер. Младший командный состав корабельной полиции никогда не отличался гуманностью, терпимостью и добротой в отношении к людям вообще и к рядовым матросам в особенности. Такова уж служба этих людей. Но даже среди них Хастингс выделялся в худшую сторону. Это был не человек, а машина; человек, лишенный человеческих чувств. Если бы Хастингс не был осторожным, его могла бы постичь такая же участь, как и главного старшину корабельной полиции с «Блю Рейнджера», которого все так не любили на корабле. Тот, ничего не подозревая, вышел как-то поздно вечером прогуляться по палубе и…

Вэллери тяжело вздохнул. Как он уже объяснил Фостеру, он был связан ранее принятым решением. Командир отряда морской пехоты капитан Фостер и его сержант Эванс жаловались, что морских пехотинцев занимают несением караульной службы, в то время как они остро нуждаются в отдыхе. Лично Вэллери сочувствовал Фостеру, но не мог отменить своего приказа по крайней мере до того момента, пока старпом и помощник не разберутся во всем и не переведут Ралстона под домашний арест…

Вэллери послал за Тэрнером и приказал ему приготовить на юте буксирный трос. Вэллери полагал, что буксирный трос пригодится, и, как потом выяснилось, он был прав.

Ночь опустилась над морем, когда «Улисс» подошел к банке Вейль, но найти «Рестлера» оказалось нетрудным делом.

С «Улисса» замигал сигнальный фонарь: «Поздравляем. Как крепко сидите на мели?» С «Рестлера» немедленно ответили: «Сто футов носа на грунте».

— Замечательно! — зло прогремел Тиндэл. — Просто замечательно! Спросите, как руль?

Ответили без задержки: «Спущен водолаз. Поперечный излом рудерпоста. Необходим доковый ремонт».

— О боже! — проворчал Тиндэл. — Доковый ремонт. Вот так штука! Спросите, какие приняты меры.

«Весь запас топлива и воды перекачали на корму. Завели стоп-анкер. «Игер» буксирует в течение получаса».

Тиндэл знал, что в это время была самая высокая приливная вода.

— Очень остроумно, — заметил Тиндэл. — Только ты, дурень, не передавай им этого. Пусть приготовятся к приему буксирного троса и перенесут буксирную цепь на корму.

— «Вас понял», — прочитал Бэнтли ответ с «Рестлера».

— Спроси, сколько у них на борту не своего топлива, — приказал Тиндэл.

«Восемьсот тонн».

— Прикажи: «Все за борт!»

— Просят подтвердить приказ, — сказал Бэнтли.

— Передай ему: выбросить все дерьмо за борт, — прогремел Тиндэл.

Сигнальный фонарь на «Рестлере» мигнул ответное «Ясно вижу».

В полночь «Игер» медленно прошел мимо «Улисса» и подобрал спущенный с крейсера буксирный трос. Две минуты спустя на «Улиссе» заработали все четыре машины — и винты вспенили воду и морской ил на мелководье. Цепь, спущенная с юта «Рестлера», имела около пятнадцати морских саженей в длину и провисала под углом тридцать градусов, вследствие чего корма авианосца чуть-чуть опускалась, но и это было важно, ибо хоть и немного, но все же приподнималась сидевшая на грунте носовая часть корабля. Кроме того, винты «Улисса», тральщика и авианосца прокладывали своеобразный канал в песке и иле и гнали воду под киль «Рестлера».

За двадцать минут до полной воды «Рестлер» медленно сполз с мели. Буксирный трос, соединявший «Улисс» с «Игером», отдали, «Рестлер» застопорил машины, и «Улисс» потянул его по полукругу на восток.

К часу ночи «Рестлер» отделился и в сопровождении «Игера» повернул на юг. Стоя на мостике «Улисса», Тиндэл с грустью смотрел на удаляющийся авианосец.

— Думаю, что командир сумеет изобрести способ управления кораблем и доберется до Скапа-Флоу, — проворчал адмирал.

Ему вдруг стало холодно, и он почувствовал себя очень усталым. Иначе и не мог чувствовать себя командующий соединением, потерявший две трети авианосцев. Тиндэл воздохнул и повернулся к Вэллери.

— Когда, по-вашему, мы догоним конвой? — спросил он.

Вэллери медлил с ответом, но его выручил Карпентер.