Корабль Его Величества «Улисс»

— Потому что очень скоро этого нельзя будет сделать вообще, — резко проговорил Кэррингтон и засмеялся. — Я, наверное, стану самой непопулярной личностью на корабле. Мы только что передали по радиотрансляции предупреждение. Вы готовы, сэр?

— Да, готовы, помощник. Начинайте.

Тридцать секунд, сорок пять, почти минуту Кэррингтон внимательно, не мигая, смотрел через стекло. Руки Николаса замерзли. Карпентер старательно протирал стекло.

— Левая — средний вперед!

— Левая — средний вперед! — как эхо повторил Тэрнер.

— Право руля двадцать градусов!

— Право руля двадцать градусов!

Огромная волна подбросила нос корабля вверх, толкнула его еще больше вправо, потом прошла под днищем.

— Левая — полный вперед!

— Левая — полный вперед!

— Руль право тридцать градусов!

— Руль право тридцать градусов!

Следующая волна прошла под кораблем, и «Улисс» встал на ровный киль. И тут Николас наконец все понял. Хотя это и невозможно было предвидеть, Кэррингтон знал, что в месте встречи двух движущихся волн образуется сравнительно спокойная зона. Как Кэррингтону удалось уловить этот момент — никто не знал. Не мог объяснить этого и сам Кэррингтон. Пятнадцать, двадцать секунд море пенилось в месте встречи волн подобно тому, как это происходит в местах встречи приливно-отливных волн. «Улисс» плавно совершил циркуляцию. В следующий момент огромная волна, высотой почти до мостика, накрыла корабль, когда он уже заканчивал маневр.

Удар страшной силы пришелся по всей длине корабля, и он настолько накренился, что бортовые леера скрылись под водой. Николаса сбило с ног, отбросило в угол мостика Защитные очки его разлетелись вдребезги. Николас готов был поклясться, что в этот момент слышал смех Кэррингтона. Ползком он вернулся обратно к центру компасной площадки.

Волна еще не оставила «Улисс» в покое. Она возвышалась сейчас над впадиной, в которой оказался крейсер, накренившийся больше чем на сорок градусов, и грозила подмять его под себя.

Кренометр неумолимо отклонялся: сорок пять, пятьдесят, пятьдесят три градуса, и замер в таком положении, казалось, на целую вечность. Люди стояли теперь уже не на палубе, а на борту корабля, с трудом удерживаясь на ногах. Они были потрясены тем, что происходило с их кораблем. Ведь «Улисс» мог так и не вернуться на ровный киль.

За эти минуты в сознании людей пронеслась вся их жизнь. Николас и Карпентер пристально посмотрели друг на друга. При таком крене корабля мостик оказался защищенным от ветра. Кэррингтон спокойным, уверенным голосом отдавал одну команду за другой.

— «Улисс» выдержит крен и в шестьдесят пять градусов, — как бы между прочим бросил Кэррингтон стоявшему рядом с ним Тэрнеру. — Держитесь, это будет интересно.

Не успел Кэррингтон произнести эти слова, как «Улисс» вздрогнул и сначала медленно, потом все быстрее стал переваливаться на другой борт по дуге в девяносто градусов, а потом стремительно вернулся в прежнее положение. Николаса снова отбросило в угол, но когда он встал на ноги, корабль уже почти закончил полную циркуляцию.

Карпентер облегченно вздохнул, улыбнулся, подошел к Кэррингтону и, дотронувшись до его плеча, сказал:

— Не смотрите сейчас наверх, сэр: мы потеряли нашу главную мачту.

Карпентер несколько преувеличил, но верхняя часть мачты, высотой около пятнадцати футов, действительно исчезла вместе с находившейся на ней кормовой радиолокационной антенной.

«Улисс» описал полную циркуляцию.

Карпентер поймал взгляд Николаса и кивком головы показал на Кэррингтона:

— Теперь понимаешь, о чем я говорил, Джонни?

— Да, — спокойно ответил Николас. — Понимаю. В следующий раз мне придется верить тебе на слово. Такие доказательства требуют от человека слишком многого…

Час спустя сила ветра упала до тридцати узлов. Радиолокационная станция корабля засекла цель где-то на западе. Еще через час ветер почти совсем стих и на горизонте показались дымки. В десять часов тридцать минут, точно по графику, «Улисс» встретился с конвоем, пришедшим из Галифакса.

Глава седьмая СРЕДА. ВЕЧЕР

Конвой медленно приближался с запада. Суда раскачивались на волнах разбушевавшегося моря. Транспорты с богатым грузом явились бы отличной добычей для немецкой «волчьей стаи». Восемнадцать судов конвоя, из которых пятнадцать представляли собой большие современные транспорты, а три — танкеры грузоподъемностью шестнадцать тысяч тонн каждый, доставляли в трюмах груз, исключительный по своей ценности и значимости. Танки, самолеты, бензин. Стоимость груза составляла десять — двадцать миллионов фунтов стерлингов, а может быть, и больше. Во всяком случае, подлинную стоимость конвоя нельзя было измерить никакими деньгами.