Корабль отплывает в полночь

Однако у меня не было времени читать по губам: как раз в этот момент из потемневшего тумана показалась сверкающая розовая звездочка – полдюжины прямых линий, отходивших от белого пятна, словно огромный сверхбыстрый паук протянул первые нити своей паутины.

В приоткрывшуюся дверь со свистом ворвался ветер.

Я попытался сосредоточиться на пятне, уплывавшем вправо.

Одна из линий засияла ослепительно-ярко.

Я услышал яростный шепот Элис: «Сбрось это!» – и той частью сознания, что не была занята стрельбой, мгновенно понял, что у нее в последний момент возникла идея заменить стальные кубики мешком с банками.

Я навел прицел и нажал нужную комбинацию кнопок, открывая огонь. И тут же вздрогнул от мысли, что я обстреливаю город, а не самолет.

Ослепительно-яркая розовая линия опускалась на меня.

Позади слышались звуки борьбы. Элис рычала, а Папаша громко кряхтел.

Дальше все произошло одновременно: крик Элис, свист ветра, яркая вспышка далеко впереди (там, куда я целился), брызги горячего металла внутри кабины, слепящее пятно в центре экрана, обжигающий луч, прошедший в нескольких дюймах от моей шеи, и электрический шок, от которого я вылетел из кресла и отключился.

Когда я пришел в сознание (если вообще терял его – разве что на пару секунд), розовых линий уже не было видно. Туман снова стал просто отвратительной, по-вечернему желто-коричневой дымкой с черными пятнами послесвечения. В кабине воняло озоном, но ветер, врывавшийся в нее через дыру в том месте, где недавно был экран с картой мира, быстро разогнал запах – Крепость Саванна пробила эту брешь одним ударом, замечательно. А еще мы падали, самолет пикировал к земле, словно подбитая птица… я чувствовал это, и не было смысла себя обманывать.

Но если тупо уставиться в приборную панель, это не спасет от падения. Я оглянулся и увидел возле закрытой двери Папашу и Элис, с яростью смотревших друг на друга. Папаша выглядел обессиленным, Элис со страдающим видом засунула обожженные пальцы себе под мышку, словно ей наступили на руку. Но крови я не заметил. Как не заметил парашюта и коробки – только мешок Элис, полный продуктов. Очевидно, Папаша все-таки сбросил груз.

Мне пришло в голову: вот самое подходящее время для второго голоса, чтобы расплавить наш самолет… если он еще не попытался этого сделать. Сначала я решил, что это самолет Саванны пронзил нас своим лучом, отсюда и брызги раскаленного металла, но сказать наверняка было нельзя.

Я повернулся к иллюминатору как раз в тот момент, когда из тумана выскочили скалы и чахлые деревца. «Старина Рэй, ты всегда ходил рядом со смертью», – подумал я. Но тут самолет подскочил так резко, что у меня засосало под ложечкой, как будто антигравитация включилась всего в нескольких ярдах от земли. Затем – новое пикирование и новый подскок, уже не такой отчаянный. Повторив еще пару раз это упражнение, мы встали на ровный киль и заскользили, думаю, футах в ста над землей. Похоже, на большой высоте двигатель уже не работал, но мы еще могли ползти над поверхностью с помощью какого-то маломощного поля отталкивания.

Я взглянул на экран с картой Северной Америки, задумавшись о том, надо ли повернуть обратно на запад или лететь прежним курсом на Атла-Хай, чтобы узнать о происходящей там чертовщине… в тот момент меня не заботило, что еще может с нами сделать Крепость Саванна. Но мне не пришлось тратить умственную энергию. Всё решили за меня. Пока я смотрел, кнопка Атла-Хай сама собой подпрыгнула вверх, а кнопка старого завода ушла вниз; когда самолет разворачивался, нас тряхнуло еще раз.

Фиолетовое пятно Атла-Хай потускнело, а его кнопка утратила свой нимб. Синий цвет Лос-Аламоса тоже сделался тусклым. Точка завода засияла ярким зеленым светом – вот и все.

Все, кроме одной мелочи. Когда фиолетовое свечение погасло, мне послышался слабый первый голос (словно он говорил не прямо в тот момент, а сохранился в памяти экрана – не голос, а его светящийся призрак):

– Спасибо и удачи!

Глава 6

Многие относили начало своего падения ко времени того или иного убийства, над которым прежде особенно не задумывались[53].

Томас де Квинси. Изящное искусство смерти

– А вам долгой веселой осады, сэр, и жареную крысу на Рождество! – ответил я вслух и очень громко, неожиданно для себя самого.

– Война! Как я ненавижу войну! – взорвался Папаша.

Он не подпрыгивал от ярости – все еще настороженно следя за Элис, – но голос его звучал именно так.

– Черт бы тебя побрал, Папаша! – включилась Элис. – И тебя тоже, Рэй! Мы могли дернуть что-нибудь, но вы вдруг стали такими радостно-послушными! – В конце концов ее гнев победил правила грамматики, или, может, это мы с Папашей их подзабыли. – Черт бы побрал вас обоих!

Это было бессмысленно, все это. Думаю, мы просто сорвались с катушек, после того как целых полчаса боялись сказать что-нибудь не то.