Корабль-призрак

Сдается мне, вы должны знать местность, которую называют Гарцем. Там есть знаменитые горы…

– Что-то не припомню, чтобы мне доводилось о них слышать, – усомнился Филип, – но я читал об этих горах в какой-то книге. Вроде бы там часто творится нечто странное.

– Местность действительно дикая, – подтвердил Кранц, – и чего только о тамошних делах не болтают! Лично у меня есть все основания считать, что изрядная доля слухов правдива. Я уже говорил, Филип, что целиком и полностью разделяю вашу веру в возможность общения с потусторонним миром, что верю в историю вашего отца и ваше предназначение, ибо мы незримо окружены существами, сама природа которых противоположна нашей собственной. Вы поймете, когда услышите мою повесть, что к этому мнению я пришел далеко не безосновательно. Почему столь злонамеренным существам, как то, о котором я намереваюсь поведать, вообще позволено бродить по земле и досаждать ни в чем не повинным смертным, остается выше моего понимания, но это не подлежит сомнению, что доказывает судьба моей семьи.

– Если великому злу позволено совершаться, то с какой стати это должно быть воспрещено злу малому? – задумчиво произнес Филип. – В конце концов, для нас невелика разница, терпим ли мы страдания по вине зависти и вражды ближних своих или из-за происков тех, кто намного могущественнее и злонамереннее людей. Мы знаем, что должны стремиться к спасению души и что нас будут судить по нашим делам.

Если есть злые духи, которые угнетают род людской, то должны быть, как справедливо утверждала Амина, и добрые духи, желающие пособить человеку. Потому, противостоим ли мы только собственным страстям и порокам, или эти страсти и пороки усугубляются дурным влиянием незримых бесов и дьяволов, мы неизменно ведем борьбу с предсказуемым исходом, ибо добро всегда сильнее зла, с которым мы сражаемся.

Так или иначе, мы располагаем ощутимым преимуществом, бьемся ли в одиночку или против целого полчища духов, потому что за нас выступает Божье воинство. Чаши весов небесной справедливости находятся в равновесии, человек обладает свободой воли, и его собственные добродетели и пороки определяют, одержит ли он победу или потерпит поражение.

– Верно, – согласился Кранц. – Что ж, вот мой рассказ.

Мой отец не родился в горах Гарца и не жил там с детства. Он был крепостным богатого венгерского дворянина из Трансильвании[87], но при этом никто не назвал бы его бедняком или невеждой. На самом деле он слыл достаточно состоятельным человеком, а его познания и уважение к нему односельчан были таковы, что господин возвысил отца до старосты. Впрочем, рожденный холопом таковым и остается, сколько бы богатств он ни накопил, и участь моего отца служит тому подтверждением.

Он был женат уже пять лет, и за этот срок у него родилось трое детей: мой старший брат Чезар, Херман, то есть я, и моя сестра Марчелла. Вам известно, Филип, что в тех краях до сих пор говорят на латыни[88], этим и объясняется столь прихотливый выбор имен.

Матушка моя была чрезвычайно красивой женщиной, к сожалению не слишком добродетельной. Ее заприметил и приблизил к себе местный господин. Моего отца отослали под каким-то предлогом, а в его отсутствие матушка, польщенная вниманием господина и покоренная подарками, уступила его домогательствам.

Случилось так, что мой отец возвратился неожиданно для всех и застал жену в неприглядном положении. Сомневаться в измене повода не было, поскольку матушку отец застиг в объятиях коварного обольстителя. Обуянный гневом, он подстерег удобный случай и убил свою жену и ее кавалера.

Для холопа, понимал он, оправданием не послужит даже то обстоятельство, что он убедился в измене своими глазами. Потому отец поспешно собрал все деньги, какие были в доме, запряг лошадей в сани – на дворе стояла зима, – прихватил нас, детей, и скрылся под покровом ночи, пока никто не узнал о случившемся.

Сознавая, что за ним отправят погоню и что ему не укрыться нигде в родных местах, ибо власти станут его преследовать, он ехал до тех пор, покуда не обрел надежного укрытия среди гор Гарца.

Разумеется, обо всем этом я узнал значительно позднее. Мои ранние воспоминания связаны с кривобоким, но уютным домиком, под крышей которого я жил с отцом, братом и сестрой. Дом стоял на опушке огромного леса, коими славится север Германии, а поблизости имелась свободная земля, которую отец обрабатывал и которая кормила нас, хоть и приносила скудный урожай.

По зиме мы обычно сидели дома. Отец, бывало, уходил на охоту, а вокруг принимались шнырять волки – зимой они особенно опасны.

Отец купил дом и землю у местного жителя. Средства к существованию в тех краях добывают охотой и углежжением, поскольку древесный уголь потребен для выплавки руды с близлежащих копей. От нашего жилища до любого селения было не меньше двух миль.