Корабль-звезда

– Потому что Птицы уничтожили свой родной мир, – сказал Клифф, – и это была Земля. Похоже, они вломились в облако Оорта, и этот гравитационный импульс столкнул с прежней траектории комету – убийцу динозавров – шестьдесят пять миллионов лет назад.

– И жизнь сменила направление, – произнесла Тананарив, глядя вдаль. – Вынесла смертный приговор динозаврам, но вызвала на сцену человека.

– Наверное, это не все, – сказала Ирма, – тут должно быть что-то еще.

Мемор вскинулась и издала несколько протяжных надрывных воплей. Крупный толстый клюв ее приподнялся, испустив скорбную трель. Бемор заслонил своей тушей сестру-близняшку и, собравшись с мыслями, обратился ко всем:

– Силы, по правде говоря, не ведали, что творят. Да, это Великий Позор. Теперь о нем известно всем. Наша задача, следовательно, – донести до всеобщего сведения, что виновниками Позора являются более ранние расы, а Народ за это не в ответе.

Тананарив подняла брови, гневно глядя на него.

– А? Что я слышу?! Народ за это не в ответе – ага, щас! Вы во всем виноваты! А почему Мемор в таком раздрае?

Бемор поежился и ответил, понизив голос до глубокого баса:

– Она общается со своим… Подсознанием. Великий Позор доселе был для нее абстракцией. Теперь она осознала, что все это время Подсознание, блюдя ее душевную стойкость, утаивало от нее подлинное значение случившегося.

– А я думала, что вы, Птицы, видите все, что в подсознании творится, – сказала Тананарив.

– Не всегда. – Бемор помедлил, затем, пошелестев перьями в жесте, который, как понимала она теперь, у Птиц означал «а, была не была!», продолжил: – ПротоНарод древности, виновник Великого Позора, не обладал должной мудростью. Они возвратились в родную систему, пылая энтузиазмом после триумфальных контактов со многими двадцатками окрестных миров. Динамику своей родной системы они хорошо знали, но не учли, что данные эти собраны в эпоху, когда звезда-соседка – наше нынешнее солнце – еще присутствовала на своем месте. И, возможно, чересчур смело углубились в крупное скопление ледяных астероидов.

Тананарив еще переваривала услышанное, когда Клифф, нахмурясь, произнес:

– У Чаши одна великая миссия: стабильность для всех. Так? Но Великий Позор находится с нею в настолько очевидном противоречии, что вы избегаете, – он мотнул головой в сторону Мемор, – даже признаваться себе в этом.

Повисло неловкое молчание. Затем ответила Асенат:

– Мы, Птиценарод, отличаемся от тех, кто соорудил Чашу. Им не было ведомо устройство собственного Подсознания. Непокорные импульсы, порождаемые Подсознанием, удается обуздать, пролив на них свет Надсознания.

Тананарив спросила:

– Вы считаете свое подсознание аналогом, э-э, бактериальной инфекции? Дезинфицируете его и так решаете проблему?

Бемор с Асенат переглянулись и обменялись быстрыми сложными перьевыми сигналами, сопровождая их шелестом, гоготом и воркованием. Бемор продолжал удерживать Мемор в хватке объятий, и великанша постепенно расслаблялась.

– Незнание собственных желаний только усиливает их, – сказал Бемор. – Потом они проявляются странными способами и в непредвиденные мгновения. Величайшие порывы оказываются утаены от Надсознания. Действующие агенты и подсистемы непосредственно мыслящей персоны подвергаются неожиданной атаке из Подсознания. Крайне примитивный режим.

– Бесконтрольный, да? – спросил Клифф.

– И противный стабильности, – добавила Тананарив.

Асенат вмешалась:

– Позднейшие Захватчики, вы хотите сказать, что понятия просто возникают у вас в Надсознании?

– Вы спрашиваете об идеях? – Тананарив поразмыслила. – Да, это так.

– Но вы понятия не имеете, откуда берутся эти идеи, – сказала Асенат. Бемор добавил:

– И, что еще хуже, им недоступны места, где эти идеи зародились. Сколь многое в собственных сознаниях им незнакомо.

– Невероятно! – воскликнула Асенат. – Но… по-своему эффективно. В конце концов, они ж сюда на собственном корабле прилетели.

– Есть много тонких моментов… – начал Бемор и осекся. – Но вернемся к работе. – Он развернулся и сделал жест. Адъютанты выкатили какой-то крупный механизм.

– Не нравится мне вид этой штуки, – сказала Тананарив. – Это та же машинка, куда вы меня раньше засовывали? Мемор с ее помощью изучала мои мозги.

– Нет, – сказал Бемор, – это устройство позволит тебе связаться с другими разумами. Говоря конкретнее, с теми, чьей посредницей ты обязана выступить.

– Чего?! – Тананарив развернулась к Ирме и Клиффу. – Блин, я ненавижу эту душную коробку. Там воняет, и такое ощущение, что в черепе какие-то змейки копошатся. А потом мне будто пальцы в голову запускали. Мне приходили какие-то мысли и тут же исчезали, словно кто-то наложил на них грязные лапы.

– Требуется, чтобы ты вошла в эту установку, – сказала Асенат. Развернувшись к Бемору, она спросила на птицеречи, но не столь быстро, чтобы Тананарив не успела перевести: – Нужны ли нам другие? От них одни проблемы.

Бемор шуршанием перьев на огузке наложил запрет. Не сейчас.

Клифф с Ирмой ничего этого не поняли. Ирма проговорила: