Корабли и люди

И снова явился на катер к обеду. Приходит и говорит: «Ну яка ж воня холера, заховала куди-сь мiй китель, а сама подалася до базару, ось я i припiзнився! Та ви нiчого не думайте, бiльше того не буде».

В самом Запорожье Чабанов опять приходит и говорит:

– Иван Грыгорыч, в мине и туточки кума живе…

– Нет, Семён Михайлович, до кумы ты больше не пойдёшь. Как придём в Одессу, расскажу твоей старухе про твои хождения по кумам!

– Та я що, так, побалакаем трохи, да на катер.

– Ты, Семён Михайлович, расскажи, как тебя жинка в Очакове встречала.

– Та що там, нема чого балакать…

А дело было так: супруга у Семёна Михайловича была женщина ревнивая и частенько бивала его, зная его пристрастие ходить до кумы. Была она на голову выше Семёна Михайловича, работала грузчиком в торговом порту, силёнки ей было не занимать. Частенько Семён Михайлович являлся то с синяком под глазом, то с разбитыми губами.

Однажды она проведала, что катер Чабанова вечером уходит в Очаков. Решила проведать мужа и посмотреть, как он себя ведёт на стороне без её контроля и наблюдения. В полдень села на пароход «Красный Призрак», ходивший на линии Одесса – Очаков, и, раньше мужа прибыв в Очаков, устроилась в ожидании его на пристани.

Через некоторое время к пристани стал подходить ПК-105. Чабанов с мостика увидал знакомый силуэт. «Сигнальщик! Посмотри на пристань, то не мой ли гренадер стоит?» – приказал он. «Так точно, товарищ командир, ваш гренадер». Семён Михайлович застопорил моторы и скомандовал боцману: «Отдать якорь!» Катер не дошёл до пристани метров двадцать.

На пристани «Красным Призраком» были выгружены кирпичи и сложены штабелем. Супруга Семёна Михайловича берёт один и бросает в катер с криком: «Подходи к пристани, а то весь катер разобью!» Кирпич плюхается в воду метрах в пяти от катера. Чабанов приказывает боцману: «Як ночне добрасувать, то потраветь якор-цепь», – и уходит к себе в каюту. А поздно вечером он оказался на пристани в объятиях супруги, навеселе и довольный примирением. Таковы иногда бывают семейные развлечения!

Военно-морская академия

Осенью 1932 года я выдержал конкурсные приёмные экзамены в Военно-морскую академию имени К. Е. Ворошилова. С огромным волнением входил я первый раз в это святилище морской науки, расположенное на Васильевском острове в Ленинграде, в доме № 8 по 11-й линии, когда-то бывшее Морской Николаевской академией. Последняя возникла в 1877 году из офицерского класса для усовершенствования лучших молодых офицеров, «к морской службе потребных», образованного ещё в 1827 году.

Преподавали в ней личности совершенно замечательные: академик Алексей Николаевич Крылов, чьё имя впоследствии носила Военно-морская академия кораблестроения и вооружения, Иван Степанович Исаков, профессора Леонид Григорьевич Гончаров, Сергей Петрович Ставицкий, Александр Викторович Шталь, Владимир Александрович Белли, Всеволод Федосиевич Чернышов – вот далеко не полный перечень имён тех, кто передавал нам свои знания, опыт, эрудицию, культуру.

За время моего пребывания в академии сменилось три начальника. Первый, Сергей Петрович Дуплицкий, перешёл работать в «Севморпуть»; второй, милейший Павел Степанович Стасевич, был умелым начальником и тонким воспитателем слушателей; третий, Александр Петрович Александров, советский краском, в Великую Отечественную войну стал начальником штаба Балтийского флота (после войны погиб в авиационной катастрофе).

Начальником командного факультета оказался мой старый сослуживец по Амурской флотилии Павел Алексеевич Трайнин. Вместе со мной на этом факультете учились тринадцать человек: Василий Максимович Нарыков, Владимир Львович Вилыпанский, Николай Васильевич Фалин, Василий Данилович Яковлев, Рудольф Яковлевич Папп, Николай Павлович Завьялов, Пётр Иванович Метёлкин, Гавриил Акимович Коновалов, Михаил Николаевич Попов, Алексей Фёдорович Черкизов, Гавриил Михайлович Клитный и Николай Николаевич Терехов.

Наиболее успевающим в учёбе был Фалин. Он обладал отличными способностями и памятью, никогда не записывал лекций, не сидел в классах до полуночи на самостоятельной подготовке, а в учёбе был первым.

Вторым по успеваемости и способностям был Яковлев. Он, наоборот, вёл тщательные записи, был усидчивым в самостоятельной подготовке, составлял обстоятельные конспекты по всем предметам, и мы часто пользовались ими как учебниками.

Остальные работали по четырнадцать-пятнадцать часов ежедневно. При этом чрезмерно много времени поглощали предметы, не касающиеся морских специальностей, но строго обязательные во все периоды существования советского государства: история партии, политэкономия, марксизм-ленинизм. Надо было усердно усваивать политические догмы эпохи.

К моему большому удовольствию, очень неплохо была поставлена в академии спортивная подготовка, и физическая, и стрелковая, которыми ведали Виктор Иванович Макарычев, начальник физподготовки, и Василий Алексеевич Павлов. В этой области передовиками были, прежде всего, я, потом Черкизов и Нарыков.