Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой

Адмиралтейство скрывало от общественности подробности роспуска конвоя вплоть до февраля 1945 года, когда Германия освободила 25 моряков американского торгового флота с «Карлтона» и «Хоному», взятых в плен после гибели их судов. Добравшись до Нью-Йорка, моряки раскритиковали британцев за то, что те бросили конвой, не оставив им иного шанса, кроме как погибнуть или попасть в плен. В рассказах моряков о роспуске конвоя содержались неточности: так, они сказали репортерам, что британские корабли сопровождения «отправились в напрасную погоню за вражескими [боевыми кораблями] „Шарнхорст“ и „Гнейзенау“», а не за «Тирпицем», а также что все суда конвоя оказались потоплены. Офицеры британского флота зацепились за эти ошибки и назвали весь рассказ «сущей чепухой». Адмиралтейство не давало официальных комментариев. ВМС США не подтверждали, но и не опровергали рассказ моряков, хотя The New York Times и отметила, что ВМС «не возражали против публикации». Позже Адмиралтейство сделало некорректное заявление, в котором подразумевалось, что роспуск конвоя предотвратил атаку немецких надводных кораблей. Лишь в 1950 году были опубликованы официальные документы, прояснившие, что случилось на самом деле. Брум, который ушел в отставку в чине капитана Королевского флота, написал редактору лондонской газеты The Times письмо, заявив, что суда конвоя PQ-17 были «потоплены по сигналу Первого морского лорда, сидевшего в кресле в 3000 км от места событий». «Я бесконечно сожалею, что подчинился этому приказу», – добавил он.

* * *

В феврале 1945 года – примерно в то же время, когда военнопленные из конвоя PQ-17 вернулись домой, – Рузвельт, Черчилль и Сталин встретились во второй и последний раз. Сталин настоял, чтобы конференция состоялась в Ялте, в Крыму, а потому советскому лидеру достаточно было преодолеть 1000 км, а Рузвельту предстояло путешествие длиной 9500 км. Президенту трудно далась эта поездка. «Я был поражен, увидев, как выглядит Рузвельт, – написал один из его помощников, Чарльз Болен. – Он был не просто слаб или ужасно устал, но казался больным». Президент не давил на Сталина по вопросу о будущем Восточной Европы, хотя СССР уже занял Болгарию и, весьма вероятно, вскоре должен был занять Чехословакию и Венгрию. Сталин считал ООН наивной идеей, но согласился вступить в организацию, поскольку Рузвельт придавал этому огромное значение, однако настоял на том, чтобы СССР и другие члены Совета Безопасности ООН получили право накладывать вето на любые предлагаемые действия и резолюции. Это правило по сей день сильно ограничивает власть и авторитет ООН.

Менее чем через месяц после Ялтинской конференции, в апреле 1945 года, Рузвельт восстанавливал силы в лечебнице Ворм-Спрингс в штате Джорджия. Он рассказывал своим посетителям, что русские были «довольно милыми», не считая «нескольких злых лиц, которые время от времени появлялись тут и там». Утром 12 апреля президент попытался устранить новую трещину в Большой тройке. Сталин резко – и ошибочно – обвинил Америку и Великобританию в том, что они пытаются исключить СССР из мирного договора с нацистской Германией[41]. Рузвельт составил черновик послания Сталину, в котором написал, что «незначительные» разногласия не должны отвлекать союзников от разгрома нацистов. Посол Гарриман прочел черновик и отметил, что слово «незначительные» не подходит, так как разногласия были «значительны». Рузвельт решил оставить свой вариант и приказал отправить сообщение. Затем он написал Черчиллю, что предпочитает сводить подобные споры к минимуму, поскольку со временем они, как правило, разрешаются сами собой. Вскоре после этого Рузвельт пожаловался на «ужасную боль» в затылке и потерял сознание. В себя он больше не пришел.

Тяжелейшая задача завершить войну и не позволить СССР установить господство в Европе легла на плечи бывшего вице-президента Гарри Трумэна. Трумэн не разделял оптимистического представления Рузвельта о Сталине и Советском Союзе. Вскоре после того, как Гитлер напал на СССР в 1941 году, Трумэн, который тогда был малоизвестным сенатором из Миссури, заявил: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, нам нужно будет помочь России, а если выигрывать будет Россия, то помочь нужно Германии, и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше, хотя ни при каких условиях мне не хочется видеть Гитлера победителем». И пусть Трумэн позже выразил желание сотрудничать с Советским Союзом, его отношение, в целом, осталось прежним. Советской стороне Трумэн тоже не нравился. Хрущев написал в своих мемуарах: «[Трумэна] Сталин и не уважал, и не ценил. И видимо, правильно делал, потому что тот заслуживал такого отношения». Когда Трумэн вступил в должность президента, Гарриман предупредил его: «Мы столкнемся с варварским вторжением в Европу». Вскоре Трумэн остановил конвои с поставками по ленд-лизу в СССР.