Коробка в форме сердца

Что его разбудило, Джуд толком не понял, однако, в один миг очнувшись от сна и подняв взгляд, обнаружил у изножья кровати Арлин. Давно ли она вернулась? Об этом он даже не подозревал. На ее ярко-красном пластиковом дождевике с накинутым на голову капюшоном поблескивали капли дождя. Костлявое, морщинистое лицо тетки казалось бесстрастным, точно физиономия робота, и распознать в этом выражении страх Джуд сумел далеко не сразу. Так что же она — уезжала и успела приехать или только собралась уезжать?

— Электричества нет, — сообщила Арлин.

— Вот как?

— Пошла я на двор, а как вернулась — гляжу, нет света, и все тут.

— Ага…

— А на подъездной дорожке какой-то пикап непонятного цвета стоит. Стоит, выезд перегораживает. Расположился как у себя дома. Пошла я к нему, поглядеть, кто там, не съездит ли аварийку к нам вызвать, да вот… испугалась. Испугалась того, кто в кабине, и вернулась в дом.

— Это верно. Ты с ним лучше не связывайся.

— Вернулась в дом, — будто не слыша Джуда, продолжала Арлин, — а света-то и нет, и по телефону только какое-то дурацкое радио вместо гудка. Какая-то религиозная чушь насчет дороги к блаженству. А в гостиной телевизор работает. Работает, и все тут. Ясное дело, не мог он работать, ведь электричества-то нет, но вот поди ж ты. Работает, новости передает, а в новостях про тебя говорят. Про всех нас. Будто все мы погибли. И дом этот показывают, и все-все вокруг. И мой труп, простыней прикрытый. Меня вроде как не опознали, но я-то видела: из-под простыни моя рука торчит, и браслет на ней мой. И полисмены повсюду. И въезд к нам желтой лентой перегорожен. И Деннис Уолтеринг[105] говорит, что убил нас всех ты.

— Вранье. На самом деле ничего подобного не случится.

— Наконец почувствовала я, что больше не выдержу. Вырубила телевизор, а он снова включился, сам по себе. Тогда я его снова вырубила и вилку выдернула из розетки, и это вроде как помогло, но…

Сделав паузу, Арлин закусила губу.

— Ехать мне надо, Джастин. В неталожку позвоню от соседей. Ехать надо… вот только боюсь я этот пикап объезжать. Чей он, такой выцветший? Кто там, за рулем?

— Тебе с ним лучше не знакомиться. Возьми мой «Мустанг». Ключи в машине.

— Нет уж, спасибо. Я видела, что у тебя на заднем сиденье лежит.

— А-а, да…

— Так что я лучше своей машиной обойдусь.

— Главное, с пикапом этим не связывайся. Езжай по газону, забор вали, если нужно. Делай все, что потребуется, только держись от него в стороне. К Мэрибет ты заглядывала?

Арлин кивнула.

— И как она?

— Спит, бедняжка.

— Вот это правильно.

— Счастливо, Джастин.

— Осторожнее там.

— Я пса с собой прихвачу.

— Тоже правильно.

Арлин с опаской шагнула к двери, но, остановившись, добавила:

— Помнишь, как мы с дядей Питом возили тебя, семилетнего, в Диснейленд?

— Боюсь, не помню.

— Ни разу в жизни не видела тебя улыбающимся, пока ты не забрался на ту карусель со слонами[106]. Так хорошо тогда сделалось на душе! Гляжу на твою улыбку и думаю: похоже, у тебя есть шанс на счастливую жизнь. Знаешь, как я жалела потом, что ты вырос таким… страхолюдным — одеваешься в черное, песни про всякие ужасы поешь? До смерти тебя было жаль. Куда только подевался тот семилетний мальчишка, улыбавшийся, катаясь на летучем слоне?

— Умер от голода. Я — его дух.

Кивнув, Арлин попятилась к двери, махнула рукой на прощанье, развернулась и скрылась в темноте коридора.

Как только шаги ее стихли, Джуд замер, вслушиваясь в негромкие скрипы и шорохи, в свист ветра и стук дождя на дворе. Где-то неподалеку громко, отрывисто лязгнула затянутая сеткой дверь. Возможно, ее захлопнула за собой вышедшая из дома Арлин, а может, попросту ветер снова хлопнул дверью опустевшего курятника.

Боль почти унялась — только щека, распоротая Джессикой Прайс, изрядно горела. Неторопливо, ровно дыша, Джуд не сводил глаз с двери и ждал появления Крэддока. Вдруг рядом раздался негромкий глуховатый стук. Джуд повернулся вправо и опустил взгляд.

Да, так и есть — та самая огромная желтая коробка в форме сердечка, лежащая посреди комнаты… Стук доносился как раз из нее. Подпрыгнув, словно от толчка снизу, коробка сдвинулась с места на пару дюймов, подпрыгнула снова. От нового удара изнутри уголок крышки подскочил кверху, да так и остался слегка приоткрытым.

Из темной щели под крышкой наружу выскользнули костлявые пальцы. Еще удар, освободившаяся крышка взвилась вверх, и из коробки, словно из люка в форме сердечка посреди пола, поднялся Крэддок. Венчавшая его голову крышка казалась яркой дурацкой шляпой. Сняв крышку, Крэддок отшвырнул ее в сторону, одним движением, с удивительной для старика, да еще мертвого, ловкостью подтянулся, уперся коленом в пол, выбрался из коробки и поднялся на ноги. Складки на его брюках остались такими же безупречными.

Поросята снаружи, в свинарнике, разразились пронзительным визгом. Запустив руку в бездну коробки, Крэддок пошарил внутри, нащупал федору и водрузил ее на голову. Перед глазами его плясали, подрагивали все те же черные пятна из множества беспорядочных, нервных штрихов. Повернувшись к Джуду, Крэддок расплылся в улыбке.