Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Другие планы были связаны с генералом Пишегрю, хотя в окружении Людовика XVIII и отсутствовало единство по вопросу о том, стоит ли его использовать и в каком качестве. В июне 1799 г. президент де Везэ писал графу д’Аварэ:

Пишегрю, которого я лично не знаю, быть может, и разумный человек, а возможно, кроме того, он стал честным роялистом. Тем не менее 18 фрюктидора разумности ему не хватило. В то время он, без сомнения, ещё придерживался революционной системы, прикупил аббатство во Франш-Конте, которым пользовался без зазрения совести. Всё это звучит не слишком ободряюще для духовенства и для людей с твёрдыми принципами [...] Когда Пишегрю командовал республиканскими армиями или заседал в совете во главе партии, которая считалась значительной, то благо, которое он мог принести, могло заставить Короля даже включить его во Временный королевский совет. Но в настоящее время Пишегрю не имеет того значения и не настолько полезен, он практически превратился в обычного человека, и места Королевского агента будет для него достаточно{2244}.

Напротив, находившийся в Эдинбурге шевалье д’Эн был полон энтузиазма:

Если правление пяти парижских Неронов и ненавистная республика вместе с ним не будут свергнуты, я думаю абсолютно так же, как и вы, месье, что в этом случае последовать примеру Монка будет тем лучше, что бывшему республиканскому генералу не придётся вторгаться во Францию с королевским знаменем в руках. Он призовёт в условленное место на границах с Юра под знамёна Конституции 95 года всех явных и тайных врагов тех, кто столь дерзко нарушил её 18 фрюктидора. Он сможет надеяться заставить тем самым сдать позиции армии Директории и дезорганизовать их, создав [в то же время] армию, которая будет полностью в его распоряжении, если только Англия согласиться на протяжении шести месяцев её финансировать. За первым же успехом этой армии последует смена трёхцветного знамени на белое{2245}.

Людовик XVIII одно время вынашивал планы поставить Пишегрю во главе русских войск, которые бы предоставил Павел I{2246}. Существовал и иной проект, который разрабатывали Ид де Невиль при помощи шевалье де Куаньи и графа де Креноля (Crenolles){2247}. Было решено, что де Невиль отправится в Англию к Месье, чтобы получить его одобрение и необходимые деньги, причём будет действовать от имени более известного принцу шевалье де Куаньи. Граф де Креноль решил к нему присоединиться, они проехали через Бретань, договорились с Кадудалем и де Фротте о том, что по прибытии Месье весь запад страны поднимется, и в октябре отправились в Англию. Генерал Вилло должен был поддержать этот план действиями на юге, а Пишегрю, который в это время находился в Швейцарии, пересечь границу, возглавить армию, которой он некогда командовал, и двинуться на Париж. Этот план получил полное одобрение Месье, но когда де Невиль с де Кренолем вернулись во Францию 12 ноября, то узнали о перевороте 18 брюмера{2248}. Характерно, что Людовик XVIII об этом проекте ничего не знал, граф д’Артуа вёл здесь собственную игру

Однако особые надежды монархисты, безусловно, возлагали на генерала Бонапарта; в отношении его и роялисты и монаршьены были в равной мере полны иллюзий. Сын Малле дю Пана писал отцу из Лондона ещё в марте 1797 г.:

Ты и представить себе не можешь, до какой степени гг. Лалли, де Пуа [...] Монлозье восхищаются Бонапартом и великими людьми нынешней Франции; Цезарь - лишь школяр рядом с нынешним победителем Италии. Они чрезвычайно устали от эмиграции, даже слишком устали, если мне будет позволено так выразиться{2249}.

В середине того же 1797 г. граф де Вернег (Vernègues) сообщил королевскому двору из Италии, что он познакомился в Милане с богатым негоциантом и эмигрантом по имени Николя Клари (Nicolas Clary). В разговоре выяснилось, что последний - брат Жюли Клари, супруги Жозефа Бонапарта, на тот момент бывшего французским послом в Риме. Де Вернег доложил, что не только успешно поговорил с Жозефом, но договорился и с самим Наполеоном, что тот перейдёт на сторону Людовика XVIII, когда придёт время, а до той поры хочет получить от короля собственноручные заверения в том, что граф имеет соответствующие полномочия. Просьба не вызвала удивления: республиканцы, вступавшие в переговоры с роялистами, не только рисковали головой, но и постоянно боялись стать жертвой авантюристов, самозванцев или провокаторов. Людовик XVIII отправил соответствующее письмо, однако до Жозефа оно так и не дошло.