Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

1^o. За упокой души Людовика XVI и Людовика XVII, Королей Франции и Наварры, моего брата и племянника, моих государей и владык; Марии- Антуанетты Австрийской, Королевы Франции и Наварры, моей почтенной Госпожи и невестки; Елизаветы-Филиппы-Марии-Элен Французской, моей дорогой и возлюбленной сестры, а также за всех французов, которые пали жертвой нынешнего мятежа.

2°. Дабы Господь соблаговолил, чтобы души и сердца моих подданных услышали меня, чтобы он придал моим словам силу, ясность и действенность, которые они могут получить лишь его благоволением.

3°. Дабы он соизволил просветить меня своими познаниями, дабы проникла в меня его мудрость, и дабы благословил он те усилия, которые мне предстоит предпринять, чтобы восстановить его религию в моих государствах и чтобы меж моих подданных воцарились мир и счастье.

Сам же я молю Господа о том, чтобы он простер над вами, господин Епископ Нанси, свое святое покровительство{2516}.

Некоторые сюжеты Людовик XVIII полагал необходимым обсудить со «своими» епископами. По итогам анализа декрета от 11 прериаля III года он направил им послание, озаглавленное «Мысли короля Людовика XVIII по вопросу о том, могут ли священники, возвращающиеся во Францию, объявить о подчинении законам республики». В этом документе он, по сути, высказывал свои мысли по другому поводу: если вся власть от бога, значит ли это, что и власть национального Конвента имеет тот же источник? Король полагал, что речь идёт лишь о законной власти и, таким образом, о подчинении узурпатору не может быть и речи. Соответственно, нельзя подчиниться законам Республики, не отвергнув власть легитимную - монархию, «не став сообщником убийства короля, не одобрив изрядное количество чудовищных установлений, которые возводят безжалостность в систему, а порок - в добродетель». Отвергает он, с опорой на Библию, и главный аргумент присягнувших священников: церковь не должна вмешиваться в дела власти, она должна лишь подчиняться тем, кто правит. Вслед за этим мемуаром большинство епископов направили пастве послания, осуждающие принесение присяги{2517}.

Одновременно были сделаны попытки соорганизовать духовенство и заставить его действовать как единое целое на благо монархии. В марте 1796 г. Людовик XVIII предложил епископам выбрать из своей среды десять человек, которые постарались бы

сформулировать общие взгляды французского духовенства по наиболее важным вопросам восстановления религии, направляли бы подчинённых им пастырей, испрашивали бы санкцию Святого Престола для тех принципов, которые они выработают, и договаривались бы с королём о мерах, наиболее подходящих для ускорения реставрации алтарей и трона{2518}.

В ответ прелаты заверили его в своей верности идеалам монархии, но решительно отвергли идею объединения. В качестве одного из аргументов Диллон, архиепископ Нарбонна, сослался на давний спор между Римом и французскими прелатами о том, должны ли епископы получать в Ватикане подтверждение своих полномочий; истребование постоянных санкций только укрепит позиции Рима в этом споре{2519}. Было немало и иных аргументов. Всего ответило 33 епископа из 88; некоторые соглашались на создание такого комитета и даже называли конкретные имена. Самым популярным оказался Аселин, второе и третье «места» разделили Франсуа де Бональ (Bonal) (1734-1800) - епископ Клермона (1776) и депутат Генеральных штатов и Талейран-Перигор{2520}.

Отказались прелаты и заниматься целенаправленно контрреволюционной деятельностью. Де Бональ, хотя и был сторонником Людовика XVIII, обратился к королю со специальным посланием, в котором доказывал, что посылать во Францию священников с таким заданием очень опасно, если у них найдут данные им инструкции, и бессмысленно, если таковых инструкций не дать: им просто не поверят. Кроме того, если пойдёт слух, что депортированные священники воздействуют на работу первичных собраний, республиканцы ухватятся за него и в полной мере используют{2521}. Даже когда накануне выборов было решено, что депутаты должны приносить присягу, и католики обратились к неприсягнувшим священникам с вопросами, допустимо ли это для них, и тогда многие епископы, отвечая на вопросы клира, решили не занимать какую бы то ни было позицию по этому вопросу, полагая, что дела светские их не касаются{2522}. С большим трудом королю удалось добиться от епископов изменения этой позиции и согласия, чтобы священники оказывали влияние на ход выборов{2523}.