Король Дебрей

Пока я перебирала в голове возможные ответы на сию загадку вселенной, мимо прошла бабушка.

– Что случилось?

Должно быть, она увидела мое поникшее состояние.

Я хотела сказать, что все в порядке, но Артур опередил меня: – Понимаете, у вас чай… не знаю. Он странный. Я такой никогда не пил. Не знаю, как объяснить. Я столько всего попробовал, но все не то.

Та начала размышлять, задавая наводящие вопросы: сколько заваривали, количество ложек, температура. В минуту, когда, казалось бы, все пропало, ее внезапно осенило:

– А сколько ложек сахара ты положила?

И тут мое лицо в мгновенье прояснилось. Ни одной. Я всю жизнь пила чай без сахара. Так получилось. Мать всегда отучала меня от сладкого, а папа просто не задумывался подсластить ребенку кипяток.

У Артура же все было по-другому. Его мама всегда заранее клала рафинад прямо в заварочник. Эту привычку она переняла от своего мужа, а тот от матери. Неудивительно, что в этой семье, что в моей, никогда не задумывались о праве выбора. Ну, а «Мышка» – чистое совпадение. Просто некоторые люди делают одинаковые поступки, даже не будучи знакомыми.

С моих плеч упал камень, и мы долго умилялись с этой ситуации.

Все гениальное – просто!

Артур – просто ребенок, как бы горько это не звучало в моей голове. За все это время, что он был со мной в столь трудное время, я так привязалась к нему.

Теперь, когда я поняла, что даже самый умный человек на земле не совершенен и прочие слабости ему присущи. Я перестала идеализировать его. Да, он оставался прекрасным другом, но забыть о том, что он всего-навсего 12-ти летний мальчишка – было глупо с моей стороны.

***

Все изменилось ближе к середине августа.

Меня, конечно, не покидало чувство тревожности, но в этот день ничто не предвещало беды.

Я, волоча за собой велосипед, искала с Артуром более ровную дорогу для проезда. Выбор пал на дорогу к школе.

«Рина Вагнер – позорная шлюха» – так гласила надпись на гараже, около которого я палила тех парочек.

Я стояла минуту в ступоре.

– Чья это работа?! – Ни на шутку разозлившись, спросил Артур.

Что-то беззвучно пошевелив губами, я не решилась на осмысленный ответ.

– Пойдем отсюда…

– Нет! Мы должны наказать виновника!

– Но я не знаю кто… – Тут я замешкалась.

Тут было два варианта: Алисина компания или Боря. Второй вариант подходил больше всего по одной простой причине: первые вряд ли знают мое имя. Впрочем, если и знают, то не вспомнят.

О самой Алине мысли не было. Ей не за чем вспоминать обо мне, чтобы потом снова стараться забыть.

– Рина?

Я проглотила «комок обиды», что неприятно обволакивал горло. На глазах навернулись слезы. Только-только все начало налаживаться, а жизнь все снова ставит на круги своя.

– Боря… – тихо ответила я: – … больше некому.

***

Первым делом, Артур пытался отмыть эту надпись. Поддавалась она плохо. Хоть и начерчена мелом, но оставляла после себя царапины на ржавчине.

Какое-то время спустя он попросту покрасил стенку. Не знаю где он достал краски. Быть может, учитывая его навыки коммуникации, он договорился с самим хозяином гаража.

Все это происходило без моего участия. Я узнала об этом от Марины, когда та спросила: «Куда Артур уходит в такую рань?» – я в ответ пожала плечами. Потом, ради интереса, мы вышли на эту дорогу. Клеветы не было.

– М-м-м, куртизанка значит. – Усмехнулась она: – Даже меня так не называли. Что же ты такое сделала?

– Самой бы знать. Может, у него больше не осталось мишени?

– А у него была цель?

– Наверное, но я не хочу это знать.

Та стала медленно расхаживать вокруг гаража.

– Значи-и-ит, дело не в симпатии. Уверена?

– Более чем.

– Знаешь, каждый проявляет это по-своему.

– Боря не умеет такое испытывать.

– Причины?

– Никаких. Нельзя дать то, чего нет.

Она стояла, разглядывая меня.

– Ничего удивительного. – Продолжила я: – Я знаю его родителей. Оба душные до невозможности и сына своего всю жизнь воспитывали, словно тот в скорлупе живет: один неверный шаг и бум! Нежная психика маленького мальчика пошатнется.

– Ты так много о нем знаешь.

– Маленький город – это большая деревня. Мы тут все друг о друге знаем, дистанция маловата.

– А о твоей ситуации он знает?

– Разумеется.

– И все равно достает тебя?

Я промолчала.

О личности Борьки (Борислава точнее) можно было слагать легенды. Легенды о величайшей непрошибаемости разума и несгибаемости воли.

– Знаешь, это ведь нельзя так оставлять. С этим надо по-настоящему бороться.

Я посмеялась. – А раньше мы боролись понарошку?

– В каком-то смысле – да.

Я застыла.

– Ну, да. – Продолжила она, – Языком чесать – это не гаражи исписывать. Тут много усилий не требуется.

– Слушай, а ты… точно психолог?

– Не, – вяло ответила она: – только учусь. Это в разы хуже.

В конечном итоге, я показала, где живет Боря. Дома его не оказалось.

– Видно не судьба.

Марина остановила меня: – Подожди.

Та нашарила на дороге какой-то острый не то камень, не то кусок асфальта и начала царапать что-то на гараже.

– Что ты делаешь?!

– Кровь за кровь.

Она сказала это с таким безразличием, что внутри меня что-то перевернулось.

– Разве так нельзя делать?