Король франков

   — Слава богу! — шумно выдохнул отец, легко толкая в плечо сына. — А я было совсем осердился на тебя, думал, ты и вовсе без ума! А ты, значит, не посрамил наш род, теперь не стыдно будет похвастать таким союзом! Но погоди, откуда же она взялась, Изабелла твоя? Куда подевался её отец? А мать? Есть ли у неё кто — из родных?

   — Она сирота, не знает матери, и она — единственная законная хозяйка земель, которые достались ей по смерти отца. Дарственная подписана королём Франции, секретарём, канцлером и нотариусом и скреплена Большой Королевской печатью.

Гуннора обняла сына, глаза её подёрнулись грустью.

   — Так она сирота?.. Бедная девочка! Тебе надо было привезти её с собой, Можер, как ты не подумал? Где ты оставил её? Ах, до чего же мне хочется на неё поглядеть. Сколько ей?

   — Она на семь лет моложе меня.

   — Боже мой, совсем юная!.. Можер, что ты наделал! Ну почему ты её не привёл? Я так хочу увидеть свою невестку!..

   — Нет ничего проще, матушка. Изабелла стоит за дверьми, у окна.

   — Как «за дверьми»... Так она здесь?! Бессердечный!..

   — Она постеснялась войти, боясь, чтобы её не выгнали...

   — Постеснялась? Выгнали?! Да в своём ли вы уме, чёрт вас возьми обоих! — вскричал герцог и тут же вышел в коридор.

Изабелла, стоя у окна, глядела вдаль на Сену. Ей было грустно. Эта река несла свои воды от Парижа — города, который был ей так мил, с которым у неё было связано много воспоминаний. Звук шагов вывел её из задумчивости. Она повернула голову. К ней шёл человек роста выше среднего, с пышными усами, окладистой бородой и носом, похожим на клюв хищной птицы.

   — Тебя зовут Изабеллой? — спросил герцог, подходя совсем близко и с интересом разглядывая незнакомку.

   — Да...

   — А я Ричард Нормандский, отец Можера, — он с улыбкой подал ей руку. — Мой сын не соврал, ты и вправду красавица. Идём же со мной.

Изабелла безропотно повиновалась.

Едва они вошли, герцог подмигнул Можеру и кивнул в сторону гостьи:

   — Эта?

   — Если другой там не было, значит, это она.

Ричард приложился губами к ручке Изабеллы:

   — Я рад приветствовать в нашем замке графиню де Бовэ. Мой сын говорил, его супруга хорошенькая. Я нахожу это излишне скромным, ибо твоя красота выше всяких похвал. Смею надеяться также, в одном ряду с нею идёт и твоя добродетель.

Лицо Изабеллы слегка порозовело, она мило улыбнулась в ответ.

Гунноре гостья сразу понравилась. Есть люди, с первого же взгляда располагающие к себе, вызывающие доверие, симпатию. Так произошло и тут. Герцогиня взяла руки Изабеллы и, пожимая их и лаская её взглядом, проговорила:

   — А я мать твоего супруга, зовут меня Гуннорой. Наш сын немного рассказал о тебе, нас тронула эта история... Но не это главное, а то, что вы вместе и влюблены, ведь правда же?

   — Конечно, ваша светлость, — ответила Изабелла, — что может быть сильнее и важнее любви? Так, во всяком случае, мне представляется. Если бы не это, как бы мы смогли найти друг друга? Вернее было бы сказать, это он меня первый нашёл... — и она смутилась, не зная, как продолжить.

Герцогиня, всё с той же добродушной улыбкой, ласково молвила:

   — Не удивляйся, что мы не говорим на «вы». У норманнов это не принято. К тому же нам вовсе незачем придерживаться правил светского обращения, ведь ты теперь наша невестка. Но скажи, Изабелла, ты что же, и вправду не знаешь своей матери?

   — Она отказалась от меня, когда я была совсем маленькой... — тихо ответила юная графиня, — просто вышвырнула, выбросила вон, я была ей не нужна. Ведь я... незаконнорождённая, ваша светлость.

   — Не называй меня так, — Гуннора обняла невестку за плечи, чуть притянув к себе. — Ты ведь теперь мне как дочь, а я для тебя, если хочешь, стану матерью...

   — Ах, мадам, вы так добры... — глаза Изабеллы увлажнились. — Я, право, не знаю... слово «мама» никогда не слетало с моих губ, мне некому было его сказать, я всегда была чужой, всегда одна!..

   — Бедное дитя! — Гуннора с материнской нежностью прижала к себе хрупкое тело Изабеллы. — Как тебе, должно быть, было несладко...

   — Матушка, Изабелла спасла мне жизнь, — произнёс Можер. — Сдаётся мне, это ещё больше должно поднять её в ваших с отцом глазах.

   — Это правда?.. — герцогиня впилась взглядом в глаза невестки. — Это и в самом деле так?..

   — Ваш сын несколько преувеличил... — смущённо пролепетала Изабелла. — Я всего лишь исполнила свой долг...

   — Она скромничает, — добавил Можер. — Без неё я давно бы подох, как собака. Я расскажу потом.

Герцогиня дала волю чувствам:

   — Ах ты, голубка наша, девочка дорогая, какая ты умница!.. Дай же я тебя расцелую, доченька!

Изабелла расплакалась: она впервые почувствовала материнскую ласку, услышала слово, с которым никто и никогда не обращался к ней. Всю жизнь она была подкидышем, и вот теперь — дочь!.. Она лила слёзы, не в силах унять их, а герцогиня платком утирала их и что-то тихо шептала невестке, поправляя ей волосы, гладя лоб, щёки.

Мужчины отвернулись: сентиментальность была им не присуща.