Король франков

А аббатиса тем временем рассказывала, что их прежняя обитель в Сите называлась именем святого Кристофора, была построена в шестом веке и находилась близ Божьего дома. Но неожиданно стены церкви пошли трещинами, и рухнуло полнефа. Герцог велел невестам Христовым перебраться в Нотр-Дам де Шан; церковь превратили в аббатство и обнесли стеной. По окончании ремонтных работ монахини вернутся на прежнее место.

Пока настоятельница просвещала таким образом своего племянника, который тем временем обдумывал план предстоящих действий, они обогнули скамьи, миновали колонны и остановились у входа в поперечный неф, называемый трансептом. Слева от них — алтарь, за ним иконостас, дальше — апсида. Они поднялись по лестнице на второй этаж.

   — Кто это? — спросил Можер, кивая на иконы, развешанные по стенам. — Никак, святые? Похоже, и женщины здесь.

   — Истинно, сын мой, сие — великомученицы за веру Христову, — с умилением, мелко крестясь, вперила взгляд в лики святых настоятельница.

   — Какие-то они дохлые, будто сонные мухи, — зевнув, сделал заключение Можер, пробежав глазами по ряду. — И все похожи одна на другую, будто близнецы. Как вы только различаете, матушка, кто есть кто? Вот эта, например, крайняя справа, посмотришь не неё — и в сон тянет. Не спала, что ли, сама три ночи кряду?

   — Это святая Евлалия, — тотчас принялась разъяснять аббатиса, желая просветить дорогого гостя. — Она жила в Испании во времена императора Диоклетиана и сразу возлюбила Иисуса Христа своим чистым сердцем. У неё нашлись единомышленницы, и все вместе они образовали христианскую общину. В то время, надо сказать, были жестокие гонения на христиан, и дева Евлалия решила, что пострадает за своего небесного жениха, который поможет ей вытерпеть муки (Можер ухмыльнулся). И отправилась она в дальнее путешествие. И увидев однажды капище и язычников вокруг, уличила она их в поклонении сатане, образ которого воплощали деревянные идолы. И сказала она, что те, кто не почитает истинного Бога, будут гореть в пламени адовом, и нет им спасения от этого. Услышав это, раздели язычники невесту Христову и стали бить её палками по спине. Тогда судья потребовал отречься ей от своей веры, ибо ему стало жаль её, такую молодую. Но она ответила, что не боится побоев, её защищает Христос, а его, судью, за неверие Господь осудит в день Страшного суда на муки вечные. И распяли за это деву на кресте, и рвали тело её кнутами с крючьями на концах, а потом срезать начали кожу с тела её. Но она лишь прославляла имя Господнее. А перед смертью предала чистую душу свою Господу, и вылетела из неё белая голубица, и воспарила к небесам.

   — Жаль девчонку, — глубокомысленно изрёк Можер. — Могла бы принести пользу земному жениху, чем позволить сдирать с себя кожу живьём во имя небесного. Ненормальная...

   — Можер, как ты можешь! — всплеснула руками настоятельница. — Ведь она святая! Невеста Христова!

   — А он что, нарочно позволяет терзать их тела, чтобы потом души их забирать себе? Зачем они ему? Тоже мне, гарем. Уж не знаю, что он за жених такой, только я предпочитаю тело вместо души.

   — Потому он — Бог, а ты охальник! — сурово воззрилась на своего родственника мать Анна.

   — Ладно, к этому мы ещё вернёмся, — оборвал её Можер движением руки. — А кто вот эта? — он указал на вторую икону. — Надеюсь, она поумнее первой? Хотя, поглядеть на неё, так подумаешь, будто она только что похоронила собственную мать или её бросил любовник.

   — А это святая мученица Фотина, — начался следующий рассказ. — Знаешь, кто она? Та самая самаритянка у колодца, что дала напиться Христу. Тогда он поведал ей, что он мессия, и она уверовала в него и стала проповедовать о нём, как о Спасителе рода человеческого. Господь сказал ей, что её ожидают страдания, но она отправилась в Рим и стала проповедовать там слово Божье. Её схватил Нерон и велел железными молотками раздробить ей кисти рук, но, увидев, что это не помогло, он приказал совсем отсечь их. Но и это не возымело действия, ибо Христос охранял её. Тогда Нерон отвёл Фатину во дворец, и там она обратила в веру Христову дочь императора и сто её рабынь. Узнав об этом, Нерон приказал живьём содрать кожу с непокорной и бросить её в колодец, а потом достал её из колодца и водворил в темницу. Затем приказал ей отречься от Христа, тогда, мол, он сохранит ей жизнь. Но Фатина не пожелала повиноваться ему, и он снова бросил её в колодец, где она и отдала Богу душу.

   — Вот так святая! — рассмеялся Можер. — Да как же она жила потом без кожи, в темнице той и в колодце?

   — Бог избавил её от мучений, даровав ей силы, — назидательно молвила настоятельница.

Можер некоторое время глядел на неё, решая, не тронулась ли умом в стенах этого монастыря дочь его предка Роллона. Аббатиса тем временем, воодушевлённая его молчанием и расценившая его взгляд как поощрение её рассказов о жизни святых, пустилась дальше по волнам памяти:

   — А вот следующая, видишь? Знаешь, кто это?

Можер посмотрел туда, куда она указывала рукой.

   — Вот эта? У неё такое опрокинутое лицо, будто её только что ограбили.