Король франков

Можер сел за стол, выпил вина. Подумал, что за странный сегодня день! Будто оба — Рено и Изабелла,— сговорившись, решили объявить ему что-то важное, решающее в его жизни, но скрытое при этом какой-то тайной, которую хранит в себе загадочное зелёное платье. Так и не придя ни к каким выводам, он налил ещё бокал, и тут в комнату вошла сияющая, цветущая, прекрасная Изабелла! На ней было то самое зелёное платье. Можер так и застыл с бокалом в руке. А она подошла и села к нему на колено.

   — Чёрт меня подери, если мне на колени не села сама Афродита — богиня любви и красоты! — воскликнул нормандец. — Но откуда это платье, Изабо? Второй раз я вижу его! Что это означает?

   — Это значит, — с улыбкой ответила Изабелла, — что я уже не монахиня из обители Христовых невест, которую звали когда-то сестрой Моникой, и не несчастная девчонка, подкинутая беспутной матерью горе-отцу. Ты видишь перед собой Изабеллу де Бовэ, владетельницу одного из графств севернее Парижа и восточнее Руана. Я графиня, Можер!

Бокал выпал из рук нормандца и разлетелся вдребезги.

   — Клянусь прахом моего прадеда!.. Изабо... Я не верю своим ушам. Повтори ещё раз, что ты сказала!

Она повторила. Можер дотронулся до неё рукой, словно не веря, что перед ним живой человек, а не призрак, созданный его воображением.

   — Но, чёрт возьми... Как это может быть? Что произошло?.. Расскажи мне всё! Скорее, Изабо, я хочу знать, как из монахинь становятся королевами!

И Изабелла поведала ему, о чём сообщил ей король в ту ночь, когда он лежал на этой кровати без сознания. Едва она закончила, как тут же очутилась в объятиях нормандца.

   — Выходит, девочка моя, ты теперь знатная невеста? Лакомый кусочек, как выражаются наши придворные?

   — И кусочек этот твой, мой благородный рыцарь, — ответила Изабелла. — Ты долго боролся за своё счастье, которое по праву заслужил. Теперь я твоя невеста перед Богом и людьми, которые вместо осуждения станут завидовать тебе.

   — А отец! — вскричал Можер, обхватив Изабеллу и поднимая в воздух. — Вообрази, как он обрадуется! Ведь он мечтал через мою женитьбу прибрать к рукам ещё одно графство, а выходит, мы с тобой сами преподнесём ему такой подарок! Но самое главное, что мне не надо будет жениться на той, которую я не видел и видеть не желаю! Ведь я нашёл себе жену, причём такую, что мне станут завидовать все боги Олимпа! Если они ещё живы, чёрт побери!

Внезапно нормандец вновь опустился на стул, усадил Изабеллу на прежнее место и вполне серьёзным тоном проговорил:

   — Это прекрасно. Но я полюбил монахиню, а не графиню и всё равно женился бы на тебе, так и знай.

   — Знаю, ведь я так долго испытывала тебя. И поняла, что тебе нужна я, а не моё богатство. В награду за мучения я подарила сыну герцога Ричарда графство.

   — Ты умница, Изабо! Однако помни всегда, для всех ты графиня, а для меня, прежде всего — ненаглядная, светлоокая, красивая, прекраснейшая из женщин — моя Изабелла!

   — И я, наверное, самая счастливая, Можер, — с улыбкой обвила она ему шею руками. — Ведь ни одна, я уверена, не слышала в свой адрес столько приятных слов.

   — Потому что ты их достойна, любовь моя.

   — Однако что же делать, ведь на мне ещё висят церковные обеты: послушания, бедности, целомудрия... Я должна избавиться от этого.

   — Всё это ты давно уже нарушила, — рассмеялся Можер. — Но знаем об этом только мы оба, и чтобы твоё отречение выглядело в рамках закона, надо совершить его как подобает — в церкви и с попом. Церковь рядом, поп на месте, поэтому идём сейчас же, ни к чему с этим тянуть.

   — Я прихватила с собой монашеское платье, — Изабелла кивнула на узелок у двери. — Вдруг отец Рено заставит меня переодеться?

   — Весьма предусмотрительно, — одобрил Можер. — Кто знает, какие у них в этом плане порядки?

И они, прихватив узелок и взявшись за руки, отправились в храм. Но вошли туда вчетвером: нужны были два свидетеля. Ими охотно согласились стать Констанция и Маникор.

Рено не удивился, увидев в проходе между скамьями сестру Монику и с нею трёх спутников. Казалось, он ждал этого, давно готовый к тому, чтобы совершить обряд расторжения. Однако он был готов и ещё к одному обряду, в котором уже не сомневался.

Влюблённые подошли, и Можер тотчас объявил:

   — А ну, святой отец, живо снимай с бывшей монахини эти нелепые церковные проклятия!.. Тьфу ты, дьявол, я хотел сказать — обеты смирения, послушания... чего там ещё?

   — Церковь скорбит, сестра Моника, что теряет в твоём лице верную дочь Господа и невесту Его сына, — произнёс Рено, обращаясь к Изабелле со ступеней алтаря. — Однако Христос милосерден и добр. «Прощайте, и вам простят», — сказал Он. — «Радуйтесь и веселитесь, ибо вы — соль земли и свет мира». И добавил ещё Христос устами посланца своего небесного, явившегося ко мне нынешним утром: «А моего стада не убудет, ибо дух Божий с вами».

И Рено провёл надлежащую церемонию по разрешению от обетов. Но парочка не собиралась так скоро покидать стены храма. Сойдя с алтаря, Рено с улыбкой повернулся к обоим и сказал:

   — Знаю, чего ещё хотите просить у церкви, дети мои. И давно готов к этому, ибо просвещён Духом Святым.