Король франков

   — А коли просвещён, то венчай нас поскорее, святой отец! Не видишь разве, как мы торопимся? Не правда ли, дорогая? — и Можер, повернувшись к Изабелле, взял её за руку.

Юная графиня лишь с улыбкой кивнула в ответ.

Рено дал знак причетнику. Тот, раскрыв на аналое пергамент, приготовился скрипеть гусиным пером.

   — Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа... — затянул монах.

Когда наконец и с этим было покончено, Можер, обняв Рено и Маникора, объявил:

   — Сегодня вечером во дворце праздничный ужин, друзья мои! Мы выпьем за наших новообращённых дам Изабеллу и Констанцию и наш брачный союз с графиней де Бовэ! Приглашаются все желающие!

А святому отцу сказал на ухо:

   — Не забудь, дружище, вручить мне документ, как весомое доказательство моей женитьбы.

   — Ты повезёшь Изабеллу в Нормандию?

   — Должен же я её представить своим!

   — Одобряю, — кивнул Рено, поглядев на Изабеллу. И сказал ей: — Ну вот, графиня, ты и нашла своё счастье. Молодец, что пришла ко мне тогда...

Графиня склонилась и поцеловала ему руку.

За праздничным столом королева Сусанна, глядя на молодожёнов, мрачно изрекла:

   — Какую красотку отхватил себе этот нормандец! А ведь я хотела прибрать его к рукам.

   — Теперь слишком поздно, — ответила ей Ирэн. — Прибирайте вашего мужа.

   — Какие же ещё уловки мне изобрести?

   — Никаких, мадам, — промолвила Агнес. — Это уже ни к чему не приведёт. Юнец успел увидеть в вас врага, выбить эту дурь у него из головы, боюсь, будет невозможно.

   — Осталось одно средство, — подсказала Ирэн, — имя ему — ревность. Найдите себе любовника. Узнав об этом, супруг поймёт, что надо делать.

Сусанна задумалась.

Глава 20 КРОВЬ ВИКИНГОВ

На другой день герцог Бургундский позвал Можера в зал для заседаний Королевского Совета. Там уже были архиепископы, епископы, герцоги, графы — знать королевства. Нормандец пожелал узнать, в чём дело; Генрих в ответ протянул руку, приглашая войти.

Оба подошли к столу, встали рядом с Гуго. Тот повернулся, спросил:

   — Ты сказал ему, Генрих?

Брат отрицательно мотнул головой.

Король мрачно поглядел на нормандца:

   — Дурные вести, Можер: Лан захвачен врагом.

   — Как! Снова мусульмане?! Проклятая саранча! Но на сей раз я уже не десяток, сотню тюрбанов срежу своим мечом! A-а, так вот, значит, в чём дело: захват монастыря был всего лишь отвлекающим манёвром?

   — Успокойся, это не мусульмане.

   — Кто же ещё может быть нашим врагом? — опешил нормандец.

   — Карл Лотарингский.

Если бы сказали сейчас, что остров Сите стремительно уходит под воду, Можер не так удивился бы, как этому известию.

   — Вот дьявол, он всё-таки не успокоился!

   — Я не стал говорить этого вчера, дабы не омрачать твой праздник, друг мой.

   — Но как же так, государь? Ведь мы с Карлом друзья, как он может!..

   — Ваша дружба здесь ни при чём. Он намерен стать королём. Один из нас должен найти смерть в этой войне.

Они замолчали. Тишину разрезал гневный возглас Адальберона:

   — Я созову Церковный Собор. Карл и Арнульф, как выступившие против миропомазанного избранника Божия, будут отлучены от церкви!

   — Кто такой этот Арнульф? — тихо спросил Можер у Генриха.

   — Племянник Карла, бастард. Это он сдал город дяде.

   — Значит, имело место предательство?

   — Лан неприступен, ты же знаешь; взять его — дело безнадёжное.

   — Как же король узнал?..

   — Сообщил гонец. Ещё позавчера. Архиепископ был уже здесь, он узнал раньше.

   — Значит, война?

Генрих кивнул.

   — Когда выступаем?

   — С ума ты спятил! Даже и не думай. Первый же взмах мечом — и ты истечёшь кровью.

   — Вздор! Я готов хоть сейчас!

Герцог опустил руку на плечо нормандца:

   — Обойдёмся без тебя, Можер. Ты норманн, к чему тебе ввязываться в наши распри? Езжай домой, там залечишь свои раны. Я не шучу.

Дождавшись окончания совета, Можер решил поговорить с королём. Они втроём были в кабинете: оба монарха и герцог Генрих.

   — Государь, — начал сын Ричарда прямо с порога, — нормандец уже не нужен? Его можно выбросить за борт, как ненужный хлам? Что я скажу отцу? Что франки отправились воевать, а я остался дома?

Гуго усадил его на скамью, сел рядом.

   — Если бы даже мы пошли на сарацин, я и то не взял бы тебя с собой, мальчик мой. Ты слишком дорог мне, чтобы я послал тебя на верную смерть, а она не станет церемониться, тебе не снести даже пары голов... Я беседовал с Валеном. Услышав об этом, он вытаращил глаза и замахал руками. Как минимум с месяц тебе надо находиться в покое, всякие резкие движения противопоказаны, иначе поползут швы — и тогда конец.

   — Государь, но я чувствую себя вполне здоровым, и я готов воевать...

   — С кем? С франками? Выходит, ты, викинг, пришёл сюда, чтобы их убивать? Зачем посылал тебя отец?

   — Помочь Карлу...

   — Тогда, может, поскачешь к нему и обнажишь меч против меня?

   — Никогда, государь!

   — А со мной пойдёшь убивать Карла?

Наступило молчание. Можер почувствовал, что стал в тупик. Как из него выйти, он не знал.

   — Герцог Лотарингский — мой враг, а с твоим отцом мы друзья. Так кто же тебе Карл?

   — Выходит, враг...

   — Но ведь вы расстались друзьями. Как же ты посмеешь обратить своё оружие против него? К тому же Ричард Нормандский обязан ему жизнью.