Король Красного острова

Плавание из Старого Света в Новый заняло без малого пять недель, кормили ландскнехтов скудно – в основном солониной, в которой часто попадались черви.

Как написал один из историков, «лишь по воскресеньям ландскнехтам выдавали пудинг, приготовленный из затхлой муки на бараньем сале». Хлеб был таким черствым и червивым, что его можно было вместо ядер забивать в пушечные жерла.

«Вода, пропитанная серой, была сильно испорчена, – писал дальше историк-очевидец. – Когда на палубе вскрывали очередную бочку, распространялось такое зловоние, что люди, стоявшие поблизости, зажимали носы…»

В общем, путешествие ландскнехтов назвать увлекательным было нельзя.

Но все когда-нибудь кончается. Прибыли они в бухту Галифакс, прикрытую большим высоким островом, на котором были установлены пушки. Стены форта были сложены из толстых бревен и камней, дома, чтобы при обстрелах были целее их крыши, пугливо прижимались к земле, кое-где курился древесный белый дым, на берегу было холодно, с моря дул пронизывающий ветер, прошибал насквозь любую плотную одежду, – здешняя жизнь была суровой и радостей обитателям форта приносила мало.

Полк Гуго фон Манштейна разбил палатки на берегу залива, проковырялись с ними до поздней ночи, спать ландскнехты завалились на пустой желудок – голодные, злые; черноволосый здоровяк с квадратной нижней челюстью даже зубами защелкал по-волчьи.

Но делать было нечего – не будешь же жевать собственный патронташ или голенища кожаных сапог, случайно забытых соседом у входа в палатку… Пощелкал черноволосый зубами впустую, затем подсунул под голову ранец и захрапел так, что у палатки запрядали бока – чуть-чуть ее не снесло. В конюшне он так, во всяком случае, не храпел.

Проснулся Устюжанинов с ощущением, что полоса невезения должна скоро кончиться. Правда, пройдет она через другую полосу – войны, многие из тех, кто находится рядом с ним, одолеть ее не сумеют, останутся лежать в воронках, вырытых пушечными ядрами.

Главная задача – выжить и вырваться из этой молотилки.

Через два дня Манштейн в раннюю рань, когда за стенами форта, в крохотных двориках, еще не начинали орать ранние петухи, примчался в лагерь ландскнехтов.

– По-олк, подымайся! – что было силы проорал он. – Пора послужить верой и правдой его величеству королю Георгу Третьему!

В палатках нехотя зашевелились ландскнехты. Просыпаться и подниматься на ноги, чтобы служить чужому королю, они не очень-то желали, люди шевелились, но не вставали, Манштейн похлопал немного локтями по бокам, будто курица и неожиданно нервно завизжал:

– Капралы! Где вы есть, чер-рт побери?

Несколько минут прошло, прежде чем появились сонные капралы со своими неизменными палками, послышались тупые удары, ругань, кто-то взвыл от боли. В конце концов полк был разбужен и поднят на ноги.

Темное небо было рябым, солнце появляться, чтобы оживить скудную природу, даже не думало – не было у светила такой задачи, король Георг не поставил, – дул сырой резкий ветер.

Капралы бегали со своими дубинками вдоль строя и почем зря молотили ландскнехтов. Наконец устали, и Манштейн подал команду трогаться в путь.

– А завтрак где? – завыли ландскнехты.

– Молча-ать! – проорал полковник, но люди молчать не хотели, ругались и тогда полковник, сдерживая внутреннее кипение, сообщил: – Завтрак нам привезут на первый привал.

Привал был объявлен нескоро – через три с половиной часа. Полковник не обманул – завтрак действительно привезли. Три фуры доставили баки с горячей едой, около которых тут же наизготовку встали капралы, следом прибыл целый караван повозок, сопровождаемый эскадроном всадников.

Караван привез оружие – мушкеты, порох, пули, палаши – то самое, без чего наемник не может быть наемником, – скорее, пахарем, сыроделом или портовым грузчиком, перетаскивающем на своем горбу огромные тюки. Раз привезли оружие, значит, дело действительно запахло горячими колбасками, значит, скоро им придется ввязаться в какую-нибудь потасовку или в неправедное мероприятие.

Не хотелось воевать за неправедные дела чужих господ, пусть даже и в королевском звании, и уж тем более не хотелось погибать ради кого-то… Дешанель, стоявший рядом с Устюжаниновым у наспех разожженного костра, помрачнел, повесил голову.

– Сбежать бы отсюда, – проговорил он тихим, едва слышимым голосом, – прямо сейчас…

– Погоди, Артур, не все сразу. Будет и это, – произнес Устюжанинов успокаивающе, – мы свое возьмем обязательно, я в этом уверен.

– И я уверен, – сказал Дешанель, – вот только бы дожить до этого, – француз улыбнулся грустно.

– Ты хоть разбираешься, Артур, что тут происходит, в этой Америке чертовой?

– Мало-мало. Но для того, чтобы разбираться по-настоящему, глубоко, а не поверхностно, здесь надо прожить хотя бы несколько лет.

– С чего все началось?