Король Красного острова

К переселению на Мадагаскар Беневский готовился основательно, старался учесть все, даже нанял учителей, которые обучали его команду двум основным мальгашским наречиям, самым распространенным на Красном острове – сакалавов и бецимисарков. Устюжанинов безоговорочно выбрал язык бецимисарков – ведь у него был друг бецимисарк.

Тому, что он сможет говорить с Сиави на его родном языке, Устюжанинов радовался. За месяцы подготовки к переселению он вытянулся еще больше, стал самым рослым в команде Беневского, шеф теперь давал ему уроки не французского языка, а фехтования: Алеша должен владеть саблей не хуже, чем любитель бифштексов вилкой и ножом, – считал он. Устюжанинов и тут делал успехи.

Подготовка к переселению радовала Беневского, не радовало другое – хмурые лица окружения губернатора Пуавра, хотя сам Пуавр расточал любезные улыбки и говорил Беневскому приятные вещи – впрочем, он мог их и не говорить, – «военный советник и региментарь» научился не верить льстивым словам, он много раз на этом прокалывался. Понимал Беневский, что новый губернатор готовит ему ряд пакостей и жизнь мадагаскарских переселенцев не будет сахарной, – скорее, наоборот.

Виною всему был патент, который Беневский получил из рук короля, патент этот давал ему право беспошлинной торговли на Мадагаскаре, – ему, графу Беневскому, единственному человеку на свете: больше никто не имел такого патента, в том числе и губернатор Иль-де-Франса.

Это-то и не устраивало Пуавра. Сам он источал улыбки и не жалел этого материала, тем более, что он ничего не стоил, но вот помощников своих, соратников и вообще допущенный до губернаторского стола народ настраивал против Беневского: Пуавр хорошо понимал, что патент, выданный тому, может крепко ударить по его карману, а уж по карману разного чиновного люди, конторщиков, полицейских и даже рядовых доносчиков, щедро подкармливаемых губернаторской канцелярией – тем более.

Предстояла борьба. И борьба эта ни за что не пойдет на спад, она будет только усиливаться, и это Беневский понимал очень хорошо. Поразмышляв немного, поприкидывав разные варианты развития событий, Беневский решил ускорить подготовку экспедиции на Мадагаскар. Но прежде чем экспедиция отправится в дорогу, решил послать на Красный остров Устюжанинова – пусть Алеша встретится с Сиави и его отцом, побывает у бецимисарков, подготовит почву для приезда вазахов – белых – на остров.

Вечером, когда они остались вдвоем – Беневский подводил итоги дня, а Устюжанинов помогал ему, – Беневский отложил бумаги в сторону и сказал Алеше, что тот должен спешно собираться на Мадагаскар. А через два месяца туда прибудет вся экспедиция…

Проговорили они до самого рассвета – черное звездное небо прочертила яркая красная полоса, полоса расширилась, небо поплыло, стало рябым, воздух сделался розовым, а за окнами запели-заголосили птицы, населявшие сад Памплимус.

– С Богом, Альоша, – сказал Беневский, перекрестил Устюжанинова, перекрестил на свой лад, католический, – иди!

Устюжанинов вышел на улицу, затянулся крепким цветочным духом пространства – на дворе стояло лето, самый разгар, декабрь 1774 года, послушал птиц и, вернувшись в дом, тихонько пробрался на свою кровать – надо было хотя бы немного поспать.

Отправился Алеша в плавание на пакетботе, которым командовал все тот же неунывающий капитан Жорж, и команда была та же, только судно было другое, специально приобретенное Беневским – удалось купить недорого… Поскольку капитан Жорж был хорошо знаком Устюжанинову – каши вместе съели много, и не только каши, – то Беневский принял его на работу. Вместе с экипажем.

Даже позволил капитану Жоржу назвать новый пакетбот так же, как и старый, погибший у берегов Мадагаскара, – «Жанна д’Арк».

– Значит, снова вместе? – капитан Жорж весело подмигнул Устюжанинову выпуклым черным глазом.

– Снова вместе, – Устюжанинов, приняв игру, тоже весело подмигнул капитану.

– Вместе все горы мы, конечно, не свернем, но паре каменных хребтов скулы набок загнем точно. Верно?

– Верно, – не стал отрицать Устюжанинов.

– Когда отплываем?

– Через два дня.

На этот раз плавание проходило спокойно, без бурь и прочих природных завихрений, при попутном ветре, в сопровождении веселых летучих рыбок, продолжавших восхищать камчадала Алешу, он даже рот открывал восхищенно, когда наблюдал за их восхитительным планированием.

До Мадагаскара добрались быстро – все-таки им здорово повезло с ветром, – приплыли на два дня раньше намеченного срока, – пакетбот вошел в тихую бухту с яркой изумрудной водой и бросил якорь довольно далеко от берега. Подходить ближе запретил Устюжанинов.

– Ближе не надо, – сказал он, – за теми вон деревьями – деревня бецимисарков, не надо пугать жителей. Не то там уже гремят боевые барабаны… Их бецимисарки называют хазулахами. Слышите?

– Нет, я ничего не слышу, – сказал капитан Жорж.

– А я слышу, – Устюжанинов одернул на себе новенький, подаренный Беневским камзол с блестящим офицерским шитьем по бортам, и решительно ткнул перед собой указательным пальцем: – Спускаем на воду лодку.