Король Пинч (ЛП)

Когда старый мошенник толкнул скрипучую дверь пивной, из тени  неожиданно вышел Терин. — О, раны Ильматера, — где же ты был, Пинч? Голос бандита разрывался между облегчением и напряжением, и это отразилось на длинном ноже, зажатом в его руке, даже когда его тело откинулось к стене. По ножу Пинч понял, что дело серьезное, не только потому, что у Терина был нож, но и потому, что это был длинный тонкий, гаэльский кинжал. Это был клинок, который предпочитали одержимые честью люди Терина — Гуры, дети луны Селуны, люди с большой дороги. Кинжал был верным признаком смертоносных намерений.

— Разберись с этим сам. В чем здесь дело? Не дожидаясь ответа, Пинч скользнул в сторону, где он мог прижаться спиной к стене и встретиться лицом к лицу со своими врагами. Даже при том, что Терин больше не угрожал, Пинч был бы дураком, если бы подумал, что все хорошо. Уже держа в руке свой кинжал, Пинч осмотрел общую комнату в поисках большей опасности.

Там было пусто, что в этот час было не совсем правильно. Всегда был, по крайней мере, один пьяница или хорошо оплачиваемая проститутка, поднимающие тосты за наступивший день, но сегодня никого не было. За исключением самого Терина, там не было даже никого из банды Пинча. — Всадники Ада, они...

Терину не нужно было ничего добавлять. — Это была ловушка патриарха. Пришли сюда, как подмастерья, под крики угроз. Принялись громить заведение в поисках тебя и малыша. Он наклонился и сунул длинный нож в ножны на голенище.

— Будь проклят Клидис и его шпионы! А где Спрайт-Хилс?

— Здесь, наверху, — послышался приглушенный ответ. Пинч поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как с балок крыши посыпалась небольшая струйка пыли, а затем Спрайт повис на своих неуклюжих маленьких ручках.

Терин с усмешкой кивнул, но не сделал, ни малейшего движения, чтобы помочь ему. — Скрылся из виду, и сам туда забрался. Он намеренно повысил голос, чтобы Спрайт услышал. — Хотя не могу представить, как такому коротышке, как он, это удалось.

— Я слышал это! — взвизгнул халфлинг.

Они оба проигнорировали его. — А Мэйв?

— Она здесь, мой дорогой Пинч, — проворковал голос у уха Пинча. Старый мошенник почувствовал ее теплое, пахнущее элем дыхание на своей щеке, но ее нигде не было видно.

— Она стала невидимой, как только проявились неприятности. На всякий случай. Исчезновение было первой реакцией Коричневой Мэйв на большую опасность.

— Ну, проявись, женщина, — Пинч обратился к воздуху, где, по его мнению, она стояла. — А ты, там, наверху, тоже спускайся. Мы уезжаем из города. Он зашагал через почти пустынный холл к лестнице наверх.

— Уезжаем? Раздался громкий стук, когда Спрайт упал на пол. Халфлинги, похоже, приземлялись не так, как кошки. — Но не слишком рано, я думаю.

Бутылка, стоявшая на стойке бара, внезапно перевернулась, и из нее отпился изрядный глоток. — Ой, Мэйв, ты за это заплатишь! — рявкнул Альгароз, входя в дверь из задней кухни.

Застигнутая врасплох, старомодно одетая волшебница вспыхнула и появилась на свет. — Это прощальная выпивка, — упрекнула она его. — Старина Пинч хочет, чтобы мы уехали из города.

— И не слишком скоро, если эти служаки продолжат портить мою торговлю...

— Уехать, только потому, что у нас были небольшие проблемы с констеблями? Здесь все выглядит хорошо. Послушай, мы остаемся. Терин обозначил свои возражения, многозначительно прислонившись к входной двери. С его большими мускулами и шрамом от веревки на шее он представлял собой внушительное препятствие.

— Ты хорошо так говоришь, пока тебя еще не схватили, лунный человек! — огрызнулся Спрайт.

Терин покраснел при имени «лунный человек». Это было старое оскорбление для его вида, которое напомнило ему о подозрениях, с которыми он всегда сталкивался, будучи Гуром.

Пинч с лестницы  прервал склоку, прежде чем они взялась за свои клинки. — Уладим это позже! — крикнул Пинч. — Слушайте, вы, ублюдки. Дело не в том, что объявились эти ищейки, а в том, что они показали неестественную скорость — и они знали, кого ищут. Вам это не кажется странным, никому из вас? Он сплюнул в сторону плевательницы, избавляясь от привкуса предательства во рту. — Это было делом рук Клидиса. У него есть работа, которую он хочет, чтобы я выполнил, и он призвал церковь, чтобы заставить меня это сделать.

— Значит, мы убегаем? — лукаво спросил Терин.

— «Будь проклята мужская гордость», — подумал Пинч про себя. — «Конечно, это так. И если нам повезет, Клидис последует за нами — и тогда, Терин, я позволю тебе позаботиться о нем».

Ему это не нравилось. Игра, которую, как ему казалось, он понимал, выходила из-под контроля. Сначала манипуляции Клидиса, а теперь он должен был удовлетворить честь Терина. Пинчу ничего из этого не нравилось. — Удовлетворен? —  зарычал он, когда Терин быстро не ответил.

— Я пойду, — ответил Терин с лицом, похожим на морду собаки, проигравшей  в соревновании.