Король Пинч (ЛП)

Пинч качнулся назад с осторожной медлительностью. — Действительно, собрат, Камергер Клидис. Что привело вас так далеко от Анхапура? Впали в немилость к Манферику?

Воин поднялся со своего места, его грузное и вялое тело наполнилось суровой силой благочестия. — Твой опекун, Король Манферик III, мертв.

Было ясно, что старый придворный разыгрывал новость, изображая шок, а Пинч не обращал на это внимания. С наигранным хладнокровием он положил нож на тумбочку и устроился на кровати, равнодушно откинув покрывало. Под ним бугристый контур образовывали нагрудник и одежда. — И что? — протянул мошенник. — Он отвернулся от меня много лет назад.

— Королевство нуждается в тебе.

Это с трудом дошло до Пинча. Он не мог не уставиться на Клидиса с удивлением. Он пристально посмотрел на придворного, сравнивая то, что он видел, с человеком, которого он когда-то знал. Волосы, когда-то черные и густые, стали редеющими и почти чисто белыми. Обветренная кожа бывалого воина выглядела потрескавшейся и дряблой, его глаза были печальными и лишенными юмора. Мускулы солдата стали вялыми и усталыми. В Клидисе Пинч увидел судьбу воина, ставшего государственным деятелем, цену, которую годы компромиссов и терпения извлекли из его плоти.

Пинч смотрел, пока не понял, что откровенно пялится, затем смущенно фыркнул от отвращения, как будто утверждая, что его шок был всего лишь притворством. — Я не такая уж птица, Клидис. Существуют мои дорогие собратья; и что насчет четырех принцев?

Клидис оперся мечом в ковер и, прихрамывая, сделал шаг вперед, используя оружие как трость. — Борс — идиот — едва может сдержать слюни на службе в храме, — прорычал королевский камергер. — Остальные трое страстно ненавидят друг друга. Каждый претендует на исключительное право на Кубок и Нож.  Начал это Варго, полагая, что сможет выбить двух других из гонки. Если бы претендент был только один, священники аннулировали бы испытание и объявили бы его истинным наследником.

Эта история начинала забавлять Пинча настолько, насколько этого заслуживала его приемная семья. Он откинулся на подушки, хотя одна рука все время была рядом с ножом. — Тродус и Марак не согласились? Клянусь Бешабой, это раздор в доме.

— Будет гражданская война!

— Итак, когда они все отойдут, ты хочешь, чтобы я, забытый подопечный, пришел на помощь Анхапуру и продолжил семейное имя и дело? Как великодушно, Клидис.

Клидис в гневе ткнул мечом в пол. — Я не посажу такого вора, как ты, на трон!

Пинч подскочил к краю кровати. — Ха! Ты теперь маленький создатель королей,  Клидис! Боже, во что ты превратился. Так чего же ты тогда от меня хочешь?

Придворный прошествовал обратно к своему креслу. — Просто работу. Быстрое и тихое решение нашей проблемы.

— Почему я? Вы могли бы заставить любого чудака уложить их дубинкой, просто чтобы потом освободить из тюрьмы — или вы потеряли все свое влияние со смертью Манферика? Взгляд пожилого придворного сказал Пинчу все, что ему нужно было знать.

— Да, теперь колесо Тиморы повернулось. Раньше ты внушал им страх, а теперь у тебя, вероятно, даже нет ни копейки на черное заклинание от Тавийского изгоя. Вот, почему ты пришел ко мне. Мошенник издал злорадный смешок и откинулся на шелковые подушки.

— Это не так, — был краткий ответ Клидиса. — Во-первых, мы охотимся не за принцами. Если с твоими собратьями случится что-нибудь странное, наверняка, начнется война. Во-вторых, ты мог бы танцевать, повешенным на скрученной пеньке, прежде чем я пришел бы тебя искать. Я здесь по приказу Манферика.

— О, дорогой блюститель, это так похоже на Манферика. Он строит козни даже после своей смерти. Пора было вставать с кровати и идти к двери. — Возвращайся к его могиле, Клидис, и скажи ему, что я не приду. Мне нравятся вещи такими, какие они есть здесь.

— Я слышал, прошлой ночью в городе были неприятности, — намеренно протянул камергер, как разворачивающаяся змея. Пинч знал, что у него проблемы со слухом, но продолжал стоять на своем. Он не собирался играть в игру камергера.

—Ты дурак, Джанол — или Пинч, как мне тебя называть? И вот я здесь, в Эльтуреле, где никто даже не слышал о Манферике или Анхапуре, а ты даже не удивляешься, как я тебя нашел.

Это остановило Пинча, когда он уже протянул руку к двери.

Сиденье скрипнуло, а затем пол застонал с тяжелым стуком, когда Клидис, прихрамывая, подошел, держа меч вместо трости. — Жрецы Анхапура, — прохрипел придворный, — довольно хорошо научились выслеживать тебя. Сказать тебе, где ты был прошлой ночью?

Пинч слепо уставился на деревянную конструкцию перед собой. — Я был пьян. Он слышал, как его собственные слова сливаются с холодной монотонностью лжи, и проклинал себя за то, что попался.

— Может быть, ты и был. Это не имеет значения, — разрешил придворный с гладкой, холодной улыбкой василиска. — Виновен ты или невиновен, это не имеет значения ни для меня, ни для констеблей — как они называются? — Всадники Ада этого города. Всего одно слово — это все, что нужно.

Пинч повернулся на полшага к своему мучителю.