Король русалочьего моря

«Вы сделали мне больно. Теперь посмотрим, могу ли я ответить вам тем же!»

– Сеньора, назад! – услышала она крик Анны, но будто совсем издалека, и усмехнулась снова. Кричать – это пожалуйста, но они здесь слишком боятся своих русалок, чтобы пойти следом – да и будет ли рисковать фламандка ради неё?

И не надо. Она, Исабель, не боится.

Она посмотрела на ладони – на них, вновь укрощённый и послушный, как в Академии, сиял, плясал Огонь, разгоняя ночь, отражаясь от воды, играя в тёмных глазах русалок. Она остановилась у края воды, чувствуя, как светлая, огненная ярость заполняет её пустое сознание, слыша, как Пламя всё громче поёт в её крови. Воздух вокруг дрожал от жара, выбившиеся из косы пряди трепетали, и горячее сияние поднималось от кистей вверх по предплечьям.

– Идите сюда!

Ундины обернулись, кинулись врассыпную, пронзительно заверещали. Ксандер обернулся. Глаза его были чёрные и пустые, как океанская ночная глубина, и пламя отражалось в них так же, как в глазах русалок, и он попятился от неё так же, как они, явно её не узнавая. Русалки же вокруг него били длинными белёсыми хвостами, верещали, хватали его за руки.

Ничего. Не утопится же он со страху, а если русалки перепугались ещё и за него – пусть!

Решившись, она шагнула в воду. Это было неудачно – её тонкой кожи сапожки промокли тут же, но сейчас это было неважно – важно было дойти до Ксандера. Шаг. Ещё один. Что-то хлестнуло её по ноге, но не смогло сбить с ног. Исабель сделала широкий мах рукой, как в танце.

– Пошли вон!

Русалки шарахнулись прочь от огня, и её затопило боевое упоение, как на экзамене.

– Вон!

Она не знала, понимают ли они её язык. Но, с другой стороны – что тут понимать?

Бледная рука взметнулась из воды, целя ей в горло, но Исабель успела её перехватить. В уши ей ударил резкий крик, полный боли, запахло палёной чешуёй, и рука выскользнула из её пылающих пальцев как рыба. Остальные русалки снова откатились назад – очевидно, они быстро учились. На море уже опускались густые сумерки, но огонь разгонял темноту, и ярче её огня, на наруче тревожно горел ребис.

Забери своё, испепели своих врагов! – огонь на её ладони, в её крови то шептал, то взлетал ввысь, как пение боевого рога. – Никто не сможет остановить тебя! Выпусти меня, и мы будем вместе, навсегда!

Разумный голос намекнул, что теперь, когда она их порядком напугала, можно бы считать уже, что они квиты, и вернуться на берег – тем более что русалки продолжали отплывать всё дальше в глубину, а вот Ксандер вдруг остановился, глядя на них всё ещё расширенными до чёрной слепоты зрачками. Неужели наконец видит их такими, какие они есть?

И тут он рванулся к Исабели, бегом, поднимая вокруг себя тучу брызг.

Она замерла, чувствуя, как победная сила стремительно из неё утекает, оставляя за собой холодок. «Да, надо возвращаться, точно», – подумала она и сделала шаг – и тут же поскользнулась на подводном камне. Упасть она не упала – но Ксандер вдруг нырнул под воду, а русалки, издав скрежещущий клич, тоже развернулись к берегу.

– Сеньора, быстро из воды! – услышала она крик Анны. – Он с ума сошёл!

Но предупреждение запоздало: Исабель почувствовала, как холодные сильные руки обхватили её колени, дёрнули вниз, подмяли под себя, и единственное, что она успела – это судорожно вдохнуть полные лёгкие спасительного воздуха. Была ли вода холодной, она не знала – огонь всё ещё был с ней, руки пылали до локтей, и когда рядом с ней из темноты выплыло оскаленное… лицо? нет, всё-таки морда – она отмахнулась, чувствуя себя нелепо, но тварь отшатнулась, обожжённая.

Огонь ей не изменил!

В восторге от этого открытия, Исабель стала отбиваться уже прицельно, хватая всё, что тянулось к ней, пока её не успели ухватить так, чтобы лишить маневренности. Наконец, ей удалось ошпарить последнюю из вцепившихся в её ноги русалок, и оттолкнувшись от дна, вынырнуть, отдышиваясь.

«Ну и где наш герой? Ох, и получит он у меня на берегу!»

Ксандер вынырнул рядом с ней внезапно, резко – и вдруг сильно толкнул её в грудь, снова роняя в воду и обхватив её шею сильными пальцами, топя, не давая всплыть и глотнуть воздуха.

Самое подлое было то, что при падении она всё-таки выдохнула, и теперь воздуха в лёгких было критически мало. Она вцепилась в его запястья, с отчаянием чувствуя, что его кожа по сравнению с её холодна, как русалочий хвост. По идее, боль должна была его хоть сколько-то отрезвить, но кто ж его знает? Когда пела Одиль – его отрезвило… о нет, он опомнился только тогда, когда Одиль же его умыла, а здесь, где этих чертовых сирен целый выводок?!

Она забилась, прибегнув к самому простому и очень детскому способу – стала царапаться, как дикая кошка, целясь по возможности в лицо, и победно увидела, как у его щеки появилась кровь. И сработало, сработало! Глаза Ксандера вдруг прояснились, он отпустил её горло и более того – потянул её вверх, выталкивая на поверхность.