Король русалочьего моря

– Это ничего, – в тон ему отозвался Адриано, – я пока с ножом справлюсь, – узкий стилет рыбой прыгнул к нему в руку из сапога, стоило ему едва наклониться, – а там один из вас меня снабдит.

И всё ещё слегка согнувшись, он вдруг кинулся вперед.

Шпага Адриано досталась от Энрике, чью фамилию Ксандер так и не вспомнил. Клинки самого Ксандера и Мигеля – первый среди равных действительно не устоял – не успели и дважды прозвенеть друг об друга, когда высокий ибериец вскрикнул и отшатнулся, баюкая окрашенную кровью кисть, а Адриано уже с победным кличем перехватил его взлетевшую в воздух шпагу. Правда, тут к нему метнулся Хуан, а потом и Ксандеру стало не до наблюдений, но смех Адриано всё ещё долетал порой до его ушей, а значит, приятель справлялся.

Приятель, подумать только!

А что, сумасшедший сосед всё-таки оказался мировым парнем, ничего не скажешь, решил фламандец, когда Адриано вдруг, отбросив на мгновение Хуана, сделал выпад в сторону и попал точнёхонько в бедро спешившему на выручку Мигелю Хосе. Избавленный тем от двойного фронта Ксандер, недолго думая, заехал Мигелю локтем в нос, а когда тот попятился, зажимая лицо окровавленными пальцами, от души полоснул иберийца по плечу – тот выронил шпагу и выбыл из боя. Ксандеру осталось на этот раз выручать Адриано: Хуан был осторожен и ловок, и венецианец уже пропустил от него пару выпадов – рваный рукав и под ним глубокий порез на левом предплечье и рассеченная скула были уликами тому, – так что второй противник Адриано был вовсе не нужен.

Этот – пятый и самый молчаливый в компании, Педро де Ирухо, да, именно, вот как его звали, – оказался и самым дельным: дрался он серьёзно, и поначалу Ксандеру даже пришлось уйти в глухую оборону.

– Неплохо, фламандец, – через минуту сообщил ибериец сквозь зубы и что есть дури саданул Ксандеру левым кулаком в челюсть.

Отшатнувшись и сплевывая кровь, Ксандер еле успел блокировать выпад, но всё-таки успел.

– Неплохо, ибериец, – ответил он прежде, чем губа распухнет так, что уже ничего сказать не выйдет.

Тот сощурился, видимо, удивлённый такой реакцией на свой удар, и вознамерился начать новую серию – но Ксандер уже перешел в наступление. Неистовый Педро заорал неожиданно визгливо и упал на траву, обхватив обеими руками колено, по которому Ксандер двинул каблуком, как только отбил удар. Ксандер едва успел перевести дух, когда рядом Адриано пошёл в атаку. Ксандер увидел не всё – только то, как вдруг венецианец дёрнул Хуана на себя, извернулся, как в танце, и его шпага со скоростью гадюки метнулась вперед. В последний момент – Адриано сдержался еле-еле, аж скрипнули зубы – клинок, вместо того, чтобы врезаться в лоб, как пером черкнул по этому лбу, превращая моментально лицо иберийца в слепую кровавую маску.

Поединок закончился.

– Браво, друг!

У Ксандера неимоверно саднил бок, по которому проехалась шпага Мигеля, и онемели вспухшие губы, так что улыбаться в ответ он не стал – всё равно бы не вышло, – только хлопнул Адриано от души по плечу. Венецианец взвыл и тут же расхохотался, отбрасывая шпагу в траву.

– Оба мы хороши, нечего сказать!

– Этим хуже, – отметил Ксандер, с удовлетворением оглядывая поле боя, где Мигель уже склонился над валявшимся Педро, Хосе, морщась, перетягивал раненую ногу оторванным рукавом, и громогласно чертыхался Хуан, отчаянно пытаясь стереть льющуюся кровь хотя бы с глаз.

– Энрике сбежал, – отметил Адриано, подбирая свою гитару и заодно – пожитки Ксандера. – Давай тоже деру, а то шуму не оберемся.

Ксандер ответил не сразу – они уже брёли прочь, когда он встретился с венецианцем глазами.

– Спасибо.

– Да ну, какие счеты, – дёрнул плечом тот. – Любой бы…

– Не любой. Я же фламандец.

Адриано пренебрежительно фыркнул.

– И что? Человек божий, одет кожей. Не псоглавец же!

Ксандер не выдержал и фыркнул тоже, а потом и ухмыльнулся, хотя губе было больно. Знатный же будет поутру синячище.

– Не побоялся ж ты…

На этот раз фырканье вышло нервным.

– Отчего ж не побоялся. Это ты там стоял спокойный, как слон.

– Честно? У меня душа в пятки ушла.

– Правда? – Адриано просиял. – А выглядел – скала и только! Ну что, припустим? И давай хоть во рву умоемся, то девчата увидят, развизжатся…

Про Беллу-то Ксандер, признаться, и подзабыл.

– Умоемся, – решительно согласился он. – Визг нам ни к чему.

***

– Та-ак.

У всех девчонок, мрачно отметил про себя Ксандер, морщась и прижимая к пострадавшей губе заботливо вымоченную Адриано в холодной воде рва салфетку, есть этот специфический тон – смесь высокомерия и злорадства, с которым они смотрят на результат мужской неудачи или, того хуже, приключения. У всех, даже кузина Ани и сестренка Винсента Флора этим грешили. И что за этим следует, он тоже знал: обязательное ябедничество.

Поэтому, когда произнесшая фирменное «та-ак» Одиль, окинув их обоих цепким взглядом, убежала по мосту в замок, он нисколько не удивился, только глянул на Адриано и вздохнул.