Король русалочьего моря

– А если артефакта нет вообще? – подхватил Адриано, которому явно тоже стало несколько не по себе. – Ты сказала, что и так бывает.

– Бывает, – подтвердила Одиль. – Тогда и завоевать гораздо проще, земля беззащитна.

Она не смотрела и на Ксандера, и Адриано не смотрел тоже, а Белла глянула и тут же отвела глаза. Тому, что Нидерланды давно утеряли свой артефакт, его род – и не только он – и были обязаны Клятвой, принятой под гнетом Кровавого судилища.

– Говорят, – всё так же задумчиво продолжила Одиль, пальцем чертя по прожилкам подобранного листа, – что за теми, кто сейчас берет власть над Европой, стоят те, кто знает и про артефакты. И их собирает.

Белла зябко дёрнула плечом.

– Интересно, много ли собрал.

– Можно только предполагать, – снова чуть прищурилась Одиль. – Остмарк, Богемия, Полония?

– Знать бы ещё кто это, – пробормотал Адриано, пнув кучку листьев. Как на грех, ему под ногу попался корень, и пинок получился неудачным. – А то слухи слухами, а получается, что какие-то сильномогучие силы, то ли заговор, то ли организация, смотря кого слушать…

– А об этом, – прервала его Одиль, – мы можем только догадываться. Даже отец пишет далеко не всё, а иные взрослые, – она опять бросила на Беллу острый взгляд из-под прикрытых век, – хранят, похоже, тайны не хуже.

– Хотя некоторые из нас и думают, что знают этих взрослых как облупленных, – поддержал Адриано.

– Ничего такого я не думаю, – буркнула Белла.

Ксандер даже ушам не поверил: это было едва не первый в его жизни случай, когда сеньора не делала вид, что она – полноправный поверенный всех тайн дома Альба.

– Я просто думаю, что кое-кто, – она мстительно глянула на Адриано, – с перепугу раздул из мухи слона.

– Вот как? – Адриано прищурился совсем как сестра.

– Именно так, – отрезала Белла. – Дядя Франко – доверенное лицо моего деда, мало ли по каким делам он путешествует, это не делает его чем-то… зловещим!

С точки зрения Ксандера дон Франсиско не нуждался ни в каких дополнительных тайнах и тайных делах, чтобы быть зловещее некуда, но это мнение он придержал при себе.

– Тогда что он делал в Академии? Ведь насколько я видела, его с вами не было?

Бывала у Одили такая специфическая интонация – вроде спокойная и небрежная даже, без единого намека на настойчивость, но с этой интонацией она задавала самые каверзные вопросы, причём из тех, от которых вроде и отмахнешься, а потом никак не вытащишь из головы. Вот и тут так вышло: Белла ответила что-то в том духе, что и в школе дон Франсиско мог оказаться и по такому делу, что не их ума, а Одиль кивнула, будто больше объяснения быть не могло, но тем же вечером, после ужина, стоило Ксандеру в кои-то веки остаться одному в их комнате, как сеньора постучалась в дверь.

Мысленно ругнувшись, Ксандер, который уже привык к тому, что сеньора в этот час оставляет его обычно в покое, слава Одили, Алехандре и прочим, и потому договорился с Катлиной и клубом, пользуясь ранними сумерками, нетерпеливо смотрел, как Белла кружит по комнате, трогая то попавшуюся под руку книгу, то струны покинутой Адриано гитары, и говоря о каких-то пустяках, и ждал, когда она перейдет к делу.

– Принц, – наконец сказала она, – ты тоже думаешь, что дядя Франко – чёрный человек?

– Адриано тот ещё выдумщик, сеньора, – пожал плечами он. – Но вы же знаете, он выдумывает и забывает. Не в его привычках изобрести что-то такое, чтобы потом три месяца переживать. И потом, сложно так придумать голос, чтобы потом узнавать его вживую.

– Ничего такого страшного в голосе у дяди Франко нет.

У Ксандера на этот счет было опять же особое мнение.

– Адриано могло показаться и иначе, – сказал он как мог нейтрально. – Я бы не сказал, что Лабиринт сильно располагает…

– Да-да… но я не о том. Я про ту ночь. В деревне.

– Сеньора, это в Лабиринте увидеть дона Франсиско было странно. А в Иберии, тем более там, где ваш родовой замок и усыпальница, и в такой день… – он пожал плечами, надеясь, что это выглядело небрежно. – И потом, вы правы, у него могли быть там и дела.

Глаза Беллы сверкнули.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!

Он знал и не только потому, что вспомнил Адриано, и из чего он сеньоре рассказал далеко не всё, разве что вот про артефакты. Но и он, и она помнили и кое-что другое.

– Мне не нравится то, что происходит, отец.