Король русалочьего моря

Самым умным и практичным для Ксандера было бы отступить от двери и бежать, утащив сеньору за собой, чтобы та не вскрикнула или, чего хуже, не попыталась вмешаться, выдав их с головой. Но за ту долю секунды, что им владел парализующий ужас огня, успело случиться непоправимое: герцог встал, дон Луис отшатнулся от стола, беспомощно глядя на свои пламенеющие руки, а Белла уже метнулась через порог, и фламандец почувствовал на себе властный взгляд дона Фернандо и отчаянный – его внучки.

– Дядя!

С отчаянием Белла вцепилась в обезумевшего от боли мужчину, но проклятое пламя сразу же заплясало на её ладонях, как будто только и ждало этого момента, и она отпрянула, с ужасом затрясла ладонями, сбивая пламя.

Старый герцог шагнул к сыну и внучке, и впервые его взгляд показался Ксандеру старческим и беспомощным.

Ксандер переступил порог, хотя какая-то часть фламандца была совсем не против того, чтобы проклятые псы посгорали хоть вместе, хоть поодиночке. Из наполовину распахнутого окна на балкон за спиной герцога раздался оглушительный залп грома, и на сад за окном хлынул из стремительно потемневших небес целый поток дождя. В комнату пахнуло водой и свежестью.

Уже больше не думая, Ксандер рванулся вперед, зажмурившись, и толкнул что было сил пылающего дона Луиса в балконную дверь, прямо под хлещущие с неба бичи воды. Осколки разбитого стекла – на пути попалась закрытая створка, но рассчитывать времени и сил не было – вместе с брызгами воды со звоном обрушились на обгоревший стол.

Огонь, обхвативший старшего сына дона Фернандо, дёрнулся, будто живой, под холодными струями дождя, метнулся в последний раз вверх и в стороны, словно стараясь сбежать или дотянуться до Ксандера, но перед яростью грозы стих и наконец с шипением издыхающей змеи погас.

– Оригинально, – раздался за его спиной самый ненавидимый им голос, и раздались ленивые хлопки. – Как мы только раньше не додумались.

– Прекрати, Франко, – хрипло отозвался дон Луис, выпрямляясь; его изящный камзол наполовину превратился в обугленные лохмотья, рукава и вовсе сгорели начисто, открывая багровые обожженные руки с почерневшими ногтями. Голос у него вырывался сквозь зубы со свистом, лицо – Ксандер глянул в его сторону – было искажено гримасой боли, но он как мог старался вернуть себе самообладание. – Мальчик меня спас.

– Это так, – лицо старого герцога, впрочем, было бесстрастно, без единого следа что недавнего гнева, что какого-либо волнения, а тон был таким, будто Ксандер занес им кофе. – Благодарю вас, принц.