Король утра, королева дня

Один из тех журналов, что считают себя незаменимыми для городской уличной культуры, арендовал архитектурно (и идеологически) годный склад в районе старых доков и оборудовал весь второй этаж аппаратурой для звуковых и визуальных спецэффектов, которую привезли на пяти грузовиках. Чтобы вселить жизнь в эти пять грузовиков техники, организаторы ангажировали полдюжины исполнителей, представляющих собой, по их мнению, «следующее десятилетие в зародыше».

Эллиот, как выяснилось, из таких «зародышей».

Сперва ему кажется, что предложение с подвохом. Потом он понимает, что заказчик убийственно серьезен, впадает в панику и лишь благодаря объединенным дипломатическим усилиям «пиратской банды» не выбрасывает все свое накопленное за годы тяжелой работы оборудование из окошка на улицу.

В журнале пишут, на вечеринке соберется весь город.

– Господи, я надеюсь, что нет… – трепещет Эллиот.

Организаторы решили, что пригоршня бесплатных билетов пойдет на пользу его карме – пусть хоть на танцполе топчутся дружественные ноги. Одна пара таковых принадлежит Энье. Осталось два часа, и в попытках его успокоить она растратила все силы, отпущенные человеку. Разумеется, большой акустический амбар с каждой минутой наполняется чикулями, лапулями, ходячими вешалками (предсказывающими, что в новом десятилетии мода выйдет из моды), а также светскими львами и львицами.

– А ты не могла бы одолжить мне один из своих мечей, чтобы я на него упал?

Организаторы заявили, что это будет тематическая вечеринка, но тему не сообщили. Похоже, она у каждого своя. Энья пришла в короткой юкате с нарисованными вручную узорами и черных с золотом спортивных штанах, с мечами на спине и в маске кабуки из папье-маше. Маска в данный момент поднята на лоб.

– Городской ниндзя, – объясняет она. – Рыцарь Неонового лотоса.

Эллиот в штанах милитари, майке с Джимми Хендриксом и надписью «Are you Experienced?» [182], гавайской рубашке и зеркальных очках, как у пилота вертолета. «Готов к вылету в Милай», – как он сам выразился.[183] Час и сорок минут до начала; Эллиот снова и снова проверяет оборудование. Он нанял человека для драм-машины «Линн» и двух чернокожих помощниц в обязательных черных кожаных мини-юбках, но уже больше часа никого из них не видел.

– «На следующий день в твоей гримерке повесят звезду» [184],– говорит Энья. – Пойду-ка я потусуюсь. Проверю, как там дела. Скоро вернусь. – Она целует его. Он на удивление хорош на вкус.

Она протискивается сквозь тесно сбитую толпу. В таких условиях возможен единственный танец: пожатие то одним плечом, то другим и топтание на месте.

– Это настоящие мечи? – спрашивает потеющий мужчина, одетый как исламский фундаменталист. Он слишком вздрюченный, чтобы заслуживать ответа. Энья свирепо смотрит на него, опускает маску. Под ней ужасно душно, однако личное пространство важнее.

Год утекает сквозь пальцы.

Посреди Большой волны в Канагаве [185] – только не из воды, а из лиц – мелькает что-то знакомое. Джейпи. Она поднимает маску. Джейпи тоже ее замечает. Они машут друг другу, указывая направление, потом пробираются к точке рандеву, назначенной как можно дальше от музыкантов, басов и местечек для поцелуев. Джейпи похож на сову, страдающую несварением желудка. Он часто так выглядит на вечеринках. Он раздосадован тем, что никто не опознает его карнавальный костюм американского телепроповедника.

– Разве по брюкам не видно? – Он показывает ей носовой платок, на котором красками для ткани нарисованы Четыре духовных принципа. – Тут ни у кого нет чувства юмора. Хорошо выглядишь, Энья.

– Работа помогает держаться в форме.

– Мельница слухов QHPSL трудится отлично: говорят, ты велосипедный курьер.

– Вся в лайкре и с сумкой на поясе, Джейпи; восемнадцать скоростей, задней нет, а еще быстросъемное седло.

– Протяни руку, прикоснись к экрану и исцелись, сестра.

– Итак.

– Итак?

– Что ты здесь делаешь?

– Энья, милая, я всегда должен быть первым на месте происшествия, если речь идет о социальных потрясениях. Ты же знаешь – такова суть Джейпи. Выяснилось, что художественный редактор того журнальчика, который претендует на внесение серьезного вклада в культурное развитие нашего города, и кое-кто вместе учились в художественном колледже. Да что ж такое, к закускам не пробиться.

– А как же… ну, ты понял?

– Стеклянный Зверинец? Что ж, они назначили кое-кому нового партнера. Он где-то здесь. Он чувствовал, что это его право и его священный долг, но кое-кто умудрился потерять его в толпе. Аминь и еще раз аминь. Он молод. Он динамичен и напорист; он не ты, ангел мой.

– Я тронута, Джейпи.

– Святоша Федра где-то здесь – вдруг ты захочешь проткнуть ее насквозь одним из своих маленьких злобных мечей.

– Она оказала мне услугу.

– У тебя теперь бедра, как калифорнийские секвойи – это, по-твоему, «услуга»?

– Спроси меня об этом из горизонтального положения.

– Энья, ох Энья, пребывание на улицах сделает из тебя вульгарную маленькую хулиганку.

– Мой совет все еще в силе, Джейпи.