Королева Бедлама

Мэтью твердо помнил о цели своего визита, однако у него моментально свело живот, а на висках и под мышками выступил пот. Полли Блоссом, вне всякого сомнения, была красивой женщиной. Никакие шлюшьи парики не сравнились бы с ее густыми светлыми кудрями; на лице практически не было косметики, лишь легкий намек на голубые тени над глазами. Полные, чуть надутые губки — ох, почти у самых его губ! — едва тронуты розовой помадой. Здоровый цвет лица, пышная грудь и бедра под платьем насыщенного синего цвета, расшитого голубыми шелковыми цветами. Мэтью невольно опустил глаза и убедился: да, на ногах у нее, невзирая на роскошное одеянье и нежные духи с ароматом персика, по-прежнему грозные черные ботики со стальными мысками, созданные для раздачи пинков строптивым клиентам.

Послышались звуки лиры. Мэтью покосился в сторону и увидел, что на инструменте играет Черная Бекка: она сидела на стуле и, прикрыв единственный глаз, упоенно гладила струны. Вскоре она завела какую-то вест-индскую песню, тихую и мелодичную, причем пела то по-английски, а то на языке своего родного острова. Из-за сильнейшего акцента Мэтью ничего не понимал, однако ясно было, что сей красивый и печальный напев может быть посвящен лишь страстной любви.

Рука Полли Блоссом скользнула в ладонь Мэтью.

— Идемте со мной, — все тем же вкрадчивым голосом проговорила она. — Присядьте.

Она подвела его к дивану, и Мэтью с ужасом обнаружил себя в объятьях скандально известной содержательницы городского борделя. Она прильнула к его плечу и поднесла ему серебряную вазочку с засахаренным миндалем. Мэтью хотел взять угощение сам, но Полли со смехом сунула орех ему в рот.

— Расскажите о себе, — сказала она, кладя ладонь ему на ногу.

Дело принимало неприятный оборот. Он пришел сюда не за плотскими утехами, а за сведениями. В идеале надо встретиться с Грейс Хестер. И для разговора с ней хорошо бы сохранить трезвость рассудка — что в данных обстоятельствах более чем затруднительно. Интересно, как отнесется Полли Блоссом к известию, что ее потенциальный клиент до сих пор не уверен, девственник он или нет, ибо его воспоминания о страстной телесной близости с Рейчел Ховарт вполне могли быть вызваны диковинными зельями, коими его три года назад, после встречи с медведем Одноглазом, отпаивал лекарь-индеец? Мэтью живо представил, как мадам Блоссом уставится ему в глаза и скажет: «После сегодняшних подвигов память тебя не подведет!» Однако он пришел сюда не по зову плоти, а по важному делу. Посему надо как можно скорее все разузнать и уйти. Добраться до сути вещей. Понять… ах ты черт, как же близко сидит эта окаянная женщина!

Кто-то спускался по узкой лестнице в противоположном конце гостиной. Мэтью поднял глаза и увидел слегка ошалевшего — не то от спиртного, не то от любовных потуг — Сэмюэля Бейтера, лицо которого все еще носило следы пьяной драки, случившейся в субботу у него дома во время игры в кости. В одной руке он нес треуголку, а другой — пытался подтянуть штаны.

— Доброй ночи, мадам Блоссом, — прохрипел он, уходя.

— До свиданья, господин Бейтер!

Затем она вновь направила свое внимание на того, кому скармливала сладкий миндаль.

— О, — сказала она, — вы такой привлекательный молодой человек! Впрочем, вам об этом часто говорят девушки покраше и помоложе меня, не так ли?

Вопрос сей был заряжен намеками и скрытыми смыслами не хуже, чем прусские многоствольные пистолеты, о которых рассказывал Эштон Маккаггерс.

— Стало быть, у нью-йоркских дев нет ни вкуса, ни ума, раз они позволяют вам ходить по улицам в гордом одиночестве. Красивый, воспитанный, умный!.. Ах, как стучит сердечко! — Она прижала его руку к своей левой груди, но явно не с тем, чтобы он ощутил биение ее сердца.

Флаг Мэтью был развернут и стремительно поднимался. Если не положить конец этому безобразию сейчас же, он в любой миг может лишиться остатков профессионального самообладания.

Один из клиентов рассказывал двум дамам анекдот, и те так покатывались со смеху, будто слышали бородатую шутку про дочку фермера и торговца щетками впервые. Черная Бекка играла на лире и пела, а Полли Блоссом глядела на Мэтью как на Эроса во плоти. Он понимал, конечно же, что смотреть так на клиентов входит в число ее профессиональных умений, ибо воплощением мужской красоты он никогда себя не считал.