Королева Бедлама

— Нет-нет, никаких грязных помыслов у меня нет, клянусь!

— Не понимаю, — сказала Мисси, но потом помялась немного, погладила куклу и сказала: — Хотя… верить тебе, пожалуй, можно. Да?

— Конечно!

Она кивнула:

— Старой драконихе это не понравится, и Бекке тоже. Поэтому не мешкай. — Она прижала к себе куклу и добавила, опустив глаза: — Ключ над дверью, на косяке. Смотри не попадись — худо тебе придется. Да и мне тоже.

— Не попадусь! — заверил ее Мэтью. — А если и попадусь, обещаю, никто не причинит вреда ни вам, ни мне. Верите?

— Нет, — ответила она. Потом подумала и, нахмурившись, сказала: — А может, и верю. Не знаю.

Он шагнул к двери, и Мисси не стала ему мешать, сразу отошла в сторону.

— Спасибо, что уделили мне время, мисс Джонс. И спасибо вам за помощь.

— Ой, да пустяки! — отмахнулась она и, положив руку на засов, обронила: — Можешь звать меня Мисси, если хочешь.

— Спасибо, — повторил Мэтью и улыбнулся.

Возможно, он удостоился бы ответной улыбки, но девушка к тому времени уже отошла к умывальному тазу, собираясь смыть грим. Интересно, каково ее лицо под слоем белой пудры? И какую историю скрывает ее душа? Увы, Мэтью не мог больше терять время. Он вышел из комнаты, тихо закрыл за собой дверь и зашагал дальше по коридору.

Ключ нашелся почти сразу. Сунув его в скважину, Мэтью подумал, что одного крика Грейс Хестер будет достаточно, чтобы сюда сбежался весь дом, однако в этой шахматной партии у него слон, а у противника — лишь пешка. Снизу по-прежнему доносилось пение Черной Бекки, выбравшей на сей раз вест-индский мотивчик повеселее. Мэтью вставил ключ в замок, повернул его и открыл дверь.

Комната выглядела почти так же, как спальня Мисси, разве что была на несколько футов шире. На полу лежал бордовый ковер. Горели две свечи: одна — на прикроватном столике, другая — на комоде.

Одеяло задвигалось, и лежавшая под ним бледная девушка с большим трудом села в постели. У нее были темные, влажные от пота волосы, высокие скулы и узкий подбородок. Когда-то, вероятно, она была хороша собой, но чахотка сделала свое дело: лицо ее напоминало обломки корабля на пустынном берегу.

Толстый слой косметики скрывал признаки болезни, а крепкое спиртное придавало больной ложных сил. Именно эта девушка вывалилась в компании Эндрю Кипперинга из «Тернового куста» в ту недобрую ночь, когда Мэтью повстречался в темном переулке с мордоворотами Эбена Осли.

Грейс Хестер, приоткрыв рот, смотрела на гостя. Внизу пела и наигрывала на лире бойкую солнечную мелодию Черная Бекка.

— Отец? — проговорила девушка чуть заплетающимся языком. При этом слабый голос ее был полон… надежды.

Мэтью тихо ответил «нет» и торопливо вышел из комнаты, пока сердце его не разбилось вдребезги.

Глава 33

Он пришел порыбачить на свое излюбленное место — на западе города, в конце Уиндмилл-лейн, где Джон Файв и велел его искать.

Вдоль улицы тянулось кукурузное поле и стояло несколько жилых домов, столярная мастерская да новая пивоварня, которую только-только начали возводить. Было утро четверга, солнце ярко светило над рекой, и ветер шелестел в зеленых нью-джерсийских лесах на дальнем берегу. Рыбак примостился среди скопища серых валунов на берегу; от конца его ясеневой удочки к поверхности воды тянулась леска. За спиной рыбака возвышалась громадина старого купеческого судна, выброшенного на скалы штормовыми волнами. Остов его, покалеченный и разбитый, медленно уходил в землю под непрерывным воздействием времени, воды и солнца. На вершине холма, отбрасывая тень на рыбака, стояла высокая ветряная мельница, в честь которой улица и получила свое название. Верх башни был повернут навстречу ветру, и на медленно вращающихся крыльях вздувались холщовые паруса.

Хотя Мэтью ступал тихо, он знал: его присутствие уже замечено. Священник бросил на него мимолетный взгляд и тут же отвернулся, не промолвив ни слова. Этим утром преподобный Уэйд выглядел не как мудрый священник церкви Троицы, а как простой мирянин. На нем были серые бриджи с заплатами на коленях и вылинявшая коричневая рубаха с закатанными до локтей рукавами. Голову покрывала бесформенная бежевая шляпа, повидавшая немало солнечных деньков и проливных дождей. В этой одежде он привык рыбачить, догадался Мэтью. Рядом с Уэйдом лежал сачок и стояла плетеная корзина для улова.

Мэтью остановился ярдах в десяти от священника. Тот сидел совершенно неподвижно и ждал поклевки.

— Доброе утро, сэр.

— Доброе, Мэтью, — последовал безучастный ответ.

Воцарилась тишина. Священник по-прежнему не удостаивал Мэтью взглядом. Поднялся ветер: по поверхности воды пошла рябь, а крылья ветряка заскрипели.

— Мне сегодня что-то не везет, — наконец молвил Уэйд. — Две мелкие рыбешки попались — на одну сковородку и то не хватит. Они так отчаянно бились на крючке, что я пожалел их брать. Вообще-то, я давно приглядел тут жирного карпа, но шельмец всякий раз от меня уходит. Ты рыбачишь?

— Давно не брал в руки удочку. — Мэтью вспомнил, как в детстве, еще до приюта, удил рыбу, чтобы как-то прокормиться.

— Но в ловле ты силен, верно?

Мэтью понял намек.

— Да, сэр.