— Так учат отцы католической церкви, мы же думаем иначе. Господь добр, а есть ли в этом мире добро? Нет ничего, кроме зла. Так кто же сотворил мир, если не Люцифер?
Мальчики, раскрыв рты, слушали. Они начинали понимать: кормилица приоткрывает им завесу тайны, о которой знали лишь люди, гонимые Римской церковью.
— А из чего сделана чаша? — спросил Робер.
— Из чистого золота, если верить поэту Кретьену, и украшена она многими самоцветными камнями.
— А камень?
— Большой изумруд; дьявол потерял его, когда летел из рая. Но ангелы не дали ему пропасть, они поймали его и отнесли на землю.
— И где же он теперь?
— Это тайна замка-храма, её знают лишь «совершенные», которые приобщились к высшему знанию.
— А как они к нему приобщились?
— Гермес ответил Послушнику, что Бог поместил все знания в центр чаши и велел доставить её на землю, чтобы из неё черпали те, кто знает, для чего он рождён и мечтает дорасти до Творца. И «совершенные» постигают промысел Божий, ибо чаша эта священна.
— Та, из которой пил Христос?
— «Совершенные» утверждают, что она была вырезана из того самого зелёного камня, который обронил сатана. Так оно и есть, ибо название «Грааль» пошло из Окситании[43]
: по легенде, ученик Христа, Иосиф, высадился с чашей в Провансе. Церковники были убеждены, что катары владеют ею, и призвали крестоносцев в поход против своих же, против христиан.— Значит, им нужна была чаша? Они мечтали отобрать её у катар? — спросил Людовик.
— Тому, кто станет её обладателем, чаша открывает мудрость жизни и дарует бессмертие. Она — символ «чистого учения». Как же было не завладеть ею под предлогом борьбы с ересью? Но что есть эта ересь, как не истинное учение Христа? Учения этого Церковь боится, ибо исказила его в угоду себе. И не остыл ещё пепел Безье, и не высохла кровь предательски убитого северянами графа Транкавеля, как снова крестоносцы напали на наш край… то есть, я хотела сказать, на катар Окситании.
— Зачем же христиане пытались отнять символ чистой веры у катар?
— Да ведь я говорила уже. Однако есть и ещё причина: христиане — назовём их папистами — подвергли этот символ проклятию; найдя его и уничтожив, они тем самым расправились бы с еретиками, задушив их веру.
— Зачем же им его уничтожать, кормилица, если, как ты говоришь, святые отцы мечтают завладеть этой чашей, дарующей бессмертие? — задал резонный вопрос Людовик.
— Этого я не могу сказать с уверенностью, — развела руками Гелинда. — Кто знает, что творится в умах святых отцов? Говорю только то, что сама слышала от людей, избегающих со славу Грааля креста.
— Катары, стало быть, не поклоняются кресту?
— Божественная природа Иисуса Христа не позволяет им этого делать. Мы отрицаем… они отрицают этот символ. Крест — орудие дьявола.
Мальчики недоумённо и в страхе переглянулись. Ветерком ереси потянуло на них.
— Значит, крестоносцы не нашли Грааль, если до сих пор идёт война с еретиками? — спросил король.
— И никогда не найдут.
— Но ведь ты говорила, он в Монсегюре. Рыцари возьмут штурмом замок и завладеют символом катаров!
Гелинда поняла, что сказала лишнее. Не следовало так откровенничать.
— Грааль кочует из города в город, из замка в замок, — поспешила она исправить свою ошибку. — Вчера его прятали в Монсегюре, сегодня он перебрался, быть может, в Фуа или Каркассон, а завтра окажется в Монпелье. Потому его и не могут найти.
— С тех пор как сожгли Безье? — припомнил Людовик рассказы отца.
— Сожгли? — как эхо, прозвучал скорбный голос кормилицы. — Они уничтожили Романию, этот цветущий край: благоухающие сады, хлебородные поля, заливные луга, край трубадуров, рыцарей и их прекрасных дам! Церковь превратила всё это в безжизненную пустыню! Она резала, жгла и топила отзывчивых и добродушных людей; она убила стихи, песни, любовь, саму культуру, которая погибла вместе с мирным народом, его свободным вероисповеданием. А ведь он никого не трогал, никому не желал зла. Но Рим повелел уничтожить его, и тысячи крестоносцев, подчиняясь призыву Папы, двинулись на Юг. Вас тогда ещё на свете не было.
— Папа, надо полагать, имел повод принять такое решение? Что могло вынудить его призвать к этому походу?
— Он отправил в Лангедок легата Кастельно с миссией проповеди истинного Евангелия Римской церкви…
— Я вспомнил, мне говорили об этом! — воскликнул Людовик. — Этого легата убили ударом копья, Папа рассвирепел и прибегнул к крайним мерам.
— Всё так, дети мои, — загадочно молвила кормилица, — однако корни зла, как говорят, лежат глубже. Удар этот сам Папа и направил; он подстроил это убийство, чтобы обострить конфликт и иметь повод для войны. Церковь требовала полного себе подчинения, но рыцари Окситании понимали, что у них хотят отнять свободу, а потому верили катарам и презирали Рим. Они мечтали жить независимо в своих горах, но римский паук уже нацелился на жертву, готовый подчинить её себе или уничтожить. Увидев добычу, охотник уже не может остановиться.
— Отчего же Лангедок не захотел подчиниться Риму? — спросил Робер. — Ведь тогда не было бы и войны.