Королева и лекарь

– Она должна вспомнить, – перебил Падриг. – Это единственный путь.

– Ни черта она никому не должна! – взревел Кель, и старик умолк, ошеломленный его яростью.

– То, кем я стану, изменит то, кто я есть? – спросила Саша, не отводя глаз от Келя.

– Ты ничего не потеряешь, – заверил ее Падриг. – Хотя воспоминания могут оказаться болезненными. Некоторые из них ты не захотела бы возвращать. Но так устроена человеческая память – радость идет обок со скорбью, и не в моих силах отделить одно от другого.

Саша переплела пальцы с пальцами Келя, и он вздрогнул, борясь с искушением схватить ее в охапку и утащить прочь – женщину, которая его любила, женщину, которая всегда принимала свой жребий с ясными глазами и открытым сердцем.

– Я готова, – произнесла Саша, и плечи Падрига чуть заметно расслабились от облегчения.

Подойдя к Саше вплотную, он поднял руки и опустил звезду ей на голову, точно диковинную корону. Свет потек по алым прядям, пропитывая кожу и волосы и заставляя их пылать, будто настоящий огонь. Глаза Саши были закрыты, веки легко трепетали, но сама она стояла совершенно неподвижно. На одно долгое мгновение девушка превратилась в ослепительную статую, затерянную среди прошлого, которое у нее отобрали. А затем ее ноги подломились, и из горла вырвался страдальческий стон. Кель поспешил ее подхватить, и брошенный меч глухо лязгнул о камни.

– Что ты натворил? – закричал он.

Саша трепыхалась у него в руках, прижимая ладони к глазам. Теперь это был не стон, а полный ужаса вопль.

– Она вспоминает, – горько ответил Падриг. – И не все воспоминания несут радость.

– Будь ты проклят! – прорычал Кель.

– Это единственный путь, Целитель, – повторил старик. По его морщинистым щекам тоже текли слезы. – Она не просто Сирша. Не просто дочь лорда Килморды.

* * *

Падриг положил пальцы ей на виски и принялся вытягивать воспоминания, словно золотые нити, которые затем свил в сияющую сферу. Та выскользнула у него из рук и поплыла к небесам, пока не затерялась среди других звезд – далекая, яркая и неуязвимая для недобрых помыслов. Левушка, которая больше не знала, кто она, проводила ее пустым взглядом.

Видения наслаивались друг на друга, и звезда, унесшая ее воспоминания в тот далекий день, вернулась обратно. Образы мелькали, распадались и снова пытались сложиться в цельную картину, будто осколки в сломанном калейдоскопе. Женские страхи стали детскими снами, девичья тоска стала отчаянием беженки. Кель стал спасителем, король стал деревом, Саша стала рабыней, девочка стала королевой.

Все воспоминания были перепутаны и напрасно тщились совпасть краями. Саша потрясла головой, ожидая, когда уляжется пыль и каждый кусочек займет надлежащее место. Когда она увидит тропу, по которой могла бы пройти от начала до конца.

Остекленевший взгляд отца. Изувеченное тело матери.

Они бегут.

Падриг тянет ее за руку и умоляет не останавливаться.

Повсюду вольгары, но сегодняшний день – точное повторение старых снов, и она уже не может сказать, где прошлое, а где настоящее, где Дендар, а где Килморда.

Что происходит сейчас? Что было тогда?

«Тогда» – белый жеребенок с голубыми глазами, слишком большая кровать, слишком высокие люди вокруг. Запах ее матери, руки ее матери, волосы ее матери, которые так сильно напоминают лепестки роз – душистые, нежные, алые.

«Тогда» – материнские страхи. Шли это сейчас? Мама боялась все время?