Королева красоты Иерусалима

Состояние Габриэля все ухудшается. Он уже почти не ходит в лавку и все больше и больше времени проводит в постели. Рахелика в лавке каждый день, заменяет отца за прилавком. Она видит, как убывают продукты на полках. Видит, что Мацлиах, столько лет работавший рядом с Габриэлем, так ничему и не научился и не способен раздобыть новые товары. С болью в сердце она замечает, что с каждым днем в лавку приходит все меньше покупателей. Времена тяжелые, и люди покупают только необходимое: хлеб, овощи и курицу для субботней трапезы. Сухофрукты, халва, сласти и даже лакерда – все это считается роскошью.

Рахелика решает не рассказывать отцу о том, что происходит в лавке.

– Не хочу его волновать, – говорит она Луне, – но я очень беспокоюсь. Положение вообще-то дрянь.

– Так что будем делать?

– Подождем, пока папе полегчает, а там посмотрим. Пока что я приглядываю за дядей Мацлиахом, но он, правду говоря, бестолочь, лучше бы его вовсе не было в лавке.

– Нужно отвезти папу на горячие источники в Тверии, – говорит Луна. – Доктор Сабо сказал, что это помогает против ревматизма, он почувствует себя лучше. – Но как мы поедем? Папа не сможет вести машину в таком состоянии.

– Так получи права – поведешь сама.

– Я? Да папа ни за что не даст мне водить.

– Папа сейчас ни во что не способен вмешиваться, – говорит Луна твердо и рассудительно, удивляя этим Рахелику. – Запишись к Ашерову, у которого папа учился вождению, и получи права.

А почему бы тебе самой не получить права, думает Рахелика. Но вслух этого не произносит, она знает: сестра, красавица и модница, держится как можно дальше от любой учебы, а вождению ведь нужно учиться. Луна очень привязана к отцу, она все для него сделает, но при этом не перестанет жить своей жизнью. Даже когда он болен, она продолжает развлекаться и наряжаться, она окружена поклонниками, она веселится с ними в кафе «Атара». Но как можно на нее сердиться? Как можно устоять перед ее неотразимым обаянием? Перед ее жаждой жизни? Даже в такие тяжелые времена, когда папа болен, а страна на пороге войны, у нее словно нет никаких проблем в жизни, на все смотрит через розовые очки и знай себе смеется. Чего бы только Рахелика не отдала, чтобы смеяться как Луна! Любая ерунда ее смешит, любое слово.

Сейчас, когда Рахелика уже не в скаутах и не в гимназии, она иногда составляет компанию сестре. Сидит в «Атаре» или «Зихеле» с Луной и ее друзьями, наблюдает, как та всегда оказывается в центре внимания, как все ловят каждое ее слово. Стоит Луне попросить огня, как все мужчины за столиком, да и за соседними, бросаются к ней со своими зажигалками; если она на минутку встанет из-за стола, все тут же поднимаются, будто английские джентльмены. Ага, джентльмены, как же, – босяки из Мусорного квартала.

А сигарета? Когда Рахелика впервые увидела закуривающую Луну, она была ошеломлена:

– Луна, ты с ума сошла?

– Не смей рассказывать папе, – ответила Луна.

– С каких это пор ты куришь? Только дешевки курят сигареты!

– Да что ты говоришь! Даже Голда Меерсон[84] курит. Это сейчас модно – курить, а я девушка современная.

Современная, как же. С трудом школу окончила, читает только журналы о моде и о кино. Зато в этом она эксперт; если бы в Еврейском университете изучали моду или Голливуд, Луна уже была бы доктором наук. – Да ну же, Рахелика, не будь такой занудой, – убеждает Луна свою вечно серьезную сестру. – Улыбнись и пойдем танцевать!

– Какие танцы, что за глупости! Столько проблем – в лавке дело дрянь, папа чувствует себя паршиво, каждый день стреляют, – а у тебя в голове танцы.

– Да ну в самом деле, – уговаривает ее Луна, – кому это поможет, если ты будешь сидеть дома с похоронным лицом? Папа почувствует себя лучше?

– А если я ему понадоблюсь?

– Дома мама и Бекки. Мы же не оставляем его одного. Ну пошли уже, зануда. Чего ты хочешь? Чтобы я встала на колени?

– О, тоже вариант. Интересно, как у тебя это получится. Может, тогда и пойду…

Они танцевали в тот вечер до полуночи.

– Ну все, Золушка, – сказала сестре Рахелика, – пора домой, пока папа не поднял на ноги всю британскую полицию.

Они вышли из кафе, держась за руки. За ними следом шла толпа восторженных поклонников Луны. Некоторые только что из Еврейской бригады. Они были молоды, сильны и полны жизни, а главное – набиты историями, которые будоражили воображение Луны.

– Мир так велик и прекрасен, а мы дальше Тверии нигде не бывали, – вздохнула Луна, когда у дома они распрощались с проводившими их кавалерами.

– Как ты можешь думать об этом, когда в стране такое положение? Когда в любую минуту может вспыхнуть война? Когда наш Иерусалим в беде?

– А чем это поможет, если я сейчас буду думать о бедах Иерусалима и о том, что в любую минуту может вспыхнуть война? Сейчас война? Нет! Вот когда она вспыхнет, тогда и будем беспокоиться. Почему не помечтать, пока можно? Разве это стоит денег?

– Ну расскажи мне о какой-нибудь твоей мечте, – засмеялась Рахелика.

Невозможно было противиться обаянию Луны.