Королева Лис

Бо́льшая часть свободного пространства стола была заставлена колбами разных форм и размеров, наполненными цветными жидкостями, кусочками металлов, древесины и иных материалов, а также стеклянными пробирками в специальных, похожих на соты, подставках. На одном углу, выстроившись в пирамидку, лежали книги с многочисленными закладками и вкладышами, на противоположном – толстая свеча, утопающая в восковых слезах, в чугунном узорчатом подсвечнике с закругленной ручкой. Над столом, бросая на его поверхность мягкий свет, висел прозрачный сосуд с летающими механическими лампири́дами, похожими на живых светлячков. Остовы, обклеенные заметками с алхимическими формулами, поддерживали крышу. Книжные полки, искусно вырезанные в толстых стенах, хранили не только фолианты, но и дневники, в которых содержалась работа всей жизни мужчины. Между ними – огромное круглое окно с широким подоконником, на котором стояла на треноге старая зрительная труба. Под окном устроился большой сундук оливкового цвета.

Лиар приблизилась к мужчине и, заглянув в его записи, осмелилась спросить:

– Над чем работаешь, пап?

Он резко обернулся, и девочка чуть не расплескала воду.

– Ой, Лиар, ты что здесь делаешь? – изумился он, коснувшись кончиками пальцев золотой подвески в виде солнца.

– Вот, принесла тебе попить, – улыбнулась Лиар.

От ушей отца вниз побежали два крохотных черно-голубых насекомых, семеня маленькими лапками. Проскользив по груди, они прицепились к подвеске и застыли.

– Спасибо, моя хорошая, это то, что нужно. – Вермон сделал глоток и поставил стакан на стол.

– Пап, ну кто использует сразу двух «жуков»! – мягко упрекнула дочь со знанием дела. – Вот поэтому-то ты никогда ничего не слышишь.

– Правила существуют, чтобы их нарушать, – улыбнулся Вермон. – Чего мне бояться в собственном доме? Мне так удобнее, дорогая. Благодаря двум кине́ллам я одним ухом слушаю свои архивные дискуссии с лучшими алхимиками, другим – песни твоей мамы.

Лиар непроизвольно сжала подол платья и отошла к зрительной трубе. Она понимала, что в такой пасмурный вечер не сможет ничего разглядеть, но ей нужно было хотя бы прикоснуться к предмету, дорогому матери. В единственном обрывочном воспоминании Лиар красавица-мама рассматривала с его помощью космические просторы. Отец рассказывал, что она любила искать безымянные звезды и играючи давать им названия, поэтому бережно хранил вещь жены.

– Я тоже по ней скучаю, – негромко проронил Вермон, наблюдая за действиями дочери. – Элиа́на часто повторяла: «Даже когда меня нет рядом, с любовью смотри на звезды…»

– «И, возможно, увидишь меня». Да, пап, я помню, ты не раз это говорил, – Лиар тяжело вздохнула и присела на сундук, уложив на коленях тряпичную сумочку.

– Ты хотела о чем-то поговорить? – мужчина сменил тему, пока они оба не впали в уныние.

– Не совсем. Я думала, ты как обычно в лаборатории в подвале.

– Ну, химикатам иногда тоже надо от меня отдыхать, – усмехнулся мужчина.

– Я искала свою книжку, то есть… мамину. Со вчерашнего вечера не могу найти, ты ее не видел?

– Она была на столе, оказалась завалена моими рукописями. Убрал ее вон туда. – Вермон указал на полки справа от Лиар.

Она мгновенно подскочила и достала потрепанную карманную книжку. В тысячный раз перечитав название на обложке ручной работы «Как воспитать особенного алхимика», в порыве чувств прижала ее к груди, словно родного человека. Лиар понимала, что их мать очень хотела сделать из Лунаса выдающегося и успешного алхимика, ведь именно он был наследником дома Семперов. Однако иногда девочка мечтала, что и сама может почерпнуть из этой книги нечто ценное и, возможно, однажды передать знания своим детям. Пособие чудесным образом помогало Лиар структурировать мысли, когда надо было принимать сложные и ответственные решения. Как правило, такие маленькие произведения она прочитывала всего за несколько часов, но с этим дело обстояло иначе: каждый раз, добираясь до раздела «Влияние матери на становление алхимика», девочка останавливалась на одной и той же странице и начинала сначала. Элиана так и не успела дочитать эту книгу до конца, оставив закладку на середине, и теперь мучительный психологический капкан стискивал Лиар до физической боли, заставляя ее постоянно отступать и возвращаться к первой главе.

Лиар подошла к отцу и крепко обняла его за шею. Мужчина не поскупился на ответные объятия, усадил ее на колени и поцеловал в макушку.

– Продолжаешь исследование могильного вируса? – поинтересовалась девочка, разобрав, наконец, почерк отца.

– Да, все еще пытаюсь создать лекарство, – с грустью подтвердил мужчина. – Как и прошлые двадцать лет.

– Ты обязательно добьешься успеха! Я уверена, ведь ты самый умный на свете алхимик! – искренне и воодушевляюще сказала Лиар. – Только смотри, вот в этой формуле надо исправить символ: должна быть медь, а не ртуть. Я помню по твоим прежним записям.

Свободной рукой Вермон поправил сползшие на кончик носа очки.