Королева острова

Они были свободны. Не соглашались на меньшее, чем верный супруге партнер. Для нас он становился их мужем, официально, согласно документам. Чиновники же лишь тогда называли контракты цветных гражданским браком, когда хотели заполучить наши капиталы.

Крисси и Дороти, дочка Лиззи, разговаривали шепотом. Они не ушли на улицу с остальными. Красавицы быстро росли, по фигурам было видно: в этих девочек легко влюбиться. Но им нужно было сначала получить образование и лишь потом думать о мужчинах.

Пришла, неся сверток, моя добрая подруга Ребекка.

Я поцеловала ее в щеку.

– Рада, что ты смогла приехать.

– Хотела помочь вам с праздником и сказать, что мой каменщик на следующей неделе освободится.

Нанимать рабочих через других торговцев и друзей было дорого и медленно. Но больше я ничего не могла поделать. Я протянула Ребекке бокал Rosé de Saignée.

– Это не мое любимое, но только взгляни на пузырьки.

Она сделала глоток, затем еще один.

– Теперь за все напитки для Клуба развлечений будешь отвечать ты.

Я подняла бокал и пригубила вино, но во рту у меня пересохло. У дверей стояли Катарина и Келлс.

Демерара, 1805. Уважение

Шарлотта, мой маленький миротворец, сразу направилась к Келлсу и Катарине и затащила их в дом.

– Долли, – произнес он. Седины в его тронутых серебром волосах стало больше, но ореховые глаза казались живыми, сияющими.

– Здравствуй, Келлс.

Губы его дернулись. Он взглянул на меня, но Шарлотта взяла его за руку и повела к Элизе.

Я смотрела, как он обнимает невесту: это был еще один гражданский брак, католико-англиканский.

Джозефи ударил себя в грудь.

– За мою сестру, Элизу! Мы желаем ей огромного счастья.

Зазвучала следующая песня, и я будто услышала слова Томаса, который велел мне не оставаться в одиночестве, да только у меня не вышло. Он остался в моих мыслях и в детях, которых мы вырастили.

Я выпила пару бокалов шампанского, выслушала добрые пожелания, а потом ко мне подошел Келлс и коснулся моей руки под отворотом короткого рукава. В своем черном фраке он был очень красив.

– Ты постаралась на славу, Дороти. Еще одна прекрасная дочь.

У него по-прежнему были густые волосы, которые совсем не поредели. Келлс немного раздобрел лицом, что придавало ему крепкий вид. Да и я не помолодела. Меня нельзя было назвать худой, впрочем, я не считалась такой со времен рождения Катарины. Господь наградил меня пышными формами и отвагой, я превратилась во взрослую женщину и не нуждалась в указаниях по поводу моих обязанностей.

– Извини. Мне пора прощаться.

– Конечно. Так уж у нас заведено. Однако мы наконец оказались в одном месте.

Я открыла было рот, но быстро шагнула в сторону и направилась к Элизе и Робертсону. Я сошла с ними по ступенькам крыльца, глядя, как они уезжают в его экипаже.

Элиза помахала мне; она выглядела такой счастливой. Мое сердце было переполнено.

Утирая глаза, я смотрела, как они едут по Американ-стрит.

– Мама, – послышался голос Катарины.

Я повернулась. Дочь стояла на нижней ступеньке.

– Элиза выглядит такой счастливой. И мистер Робертсон тоже.

– Да. Я рада, что ты приехала повидать сестру.

– Ты дала Элизе приданое? Тысячу или две тысячи фунтов?

– Это касается только твоей сестры, Катарина.

– Мне ты не предлагала ничего подобного.

– Мне не рассказывали о твоей свадьбе, пока я не приехала в Демерару, а это случилось на пять лет позже. Ты уже десять лет как счастлива в браке, слишком поздно составлять контракт. У Саймона так плохо с финансами, что с тебя могут потребовать его долги.

На ее лице мелькнула усмешка.

– Сплошные банальности, но я тебя понимаю.

– Правда, Катарина?

Она забрала у меня бокал и пригубила.

– Хорошее шампанское и дорогое. Полагаю, я заслуживаю от тебя больше внимания, раз уж ты бросила меня ради своей мечты. Мечты, которая позволила тебе покупать такое шикарное шампанское.

– Вот, значит, что Келлс тебе рассказал?

– Нет, но взгляни на себя, взгляни, как хорошо живут те дети, которых ты вырастила. А я все пропустила. Разве ты не видишь, как я страдаю?

– Вот уже пять лет ты используешь мое чувство вины, чтобы добиться своего, Катарина. Хватит. Я даже купила тебе скамью в церкви, веру которой не разделяю. – Я поцеловала ее в лоб. – Ступай обратно наверх и наслаждайся общением со своими братьями и сестрами. Забудь, что ты снова пыталась просить денег.

– Тебя вовсе не волнует, что я плакала? Что всегда чувствовала себя не такой, как все? Что, когда родилась моя младшая сестра, меня забросили!

– Катарина…

– Разве ты не знаешь, как я хотела жить в большой и любящей семье? Папа всегда был далеко, а когда приезжал – сердился. Он не замечал, что мама относилась ко мне иначе, чем к собственной плоти и крови. Ты хотя бы сражалась за меня?

Мне снова стало трудно дышать. Я забрала у нее бокал. Мне хотелось разбить его вдребезги – так сердце у меня разрывалось от боли моей дочери.