Королева острова

Мне хотелось рассказать ей о Катарине, да стыд не позволял открыть рот.

– Келлс не может оставить тебя себе и преспокойно жить в своем мире.

Мами знала? Конечно, знала, ведь они дружили с миссис Бен.

– Кто его мать?

– Дочь миссис Бен. Умерла родами. Миссис Келлс оплакивала своего мертворожденного младенца и простила паршивого мужа с его белым как призрак ребенком.

– Его научили лгать. И что важна эта светлая кожа.

– Так оно и есть. Это выживание.

Я подняла голову.

– Тогда мне придется доказать, что цвет кожи вообще ничего не значит.

– Вот это похоже на мою Долли!

Я закрыла глаза, наслаждаясь лаской ее теплой шершавой руки у меня на лбу. Я могла победить, добиться многого, раз меня поддерживает мами.

– Ты – глава нашей семьи, Долли. Я помогу тебе всем, чем смогу, с детьми и со следующим малышом.

– Следующим?

Она провела нашими соединенными руками по моему животу. Тяжесть, что я ощущала уже несколько недель, была прощальным подарком из Демерары, но от кого – от Келлса или от Оуэна?

Неважно. Ни один мужчина ничего у меня больше не отнимет.

Доминика, 1785. Свадебная церемония

В своей спальне я заколола волосы, но оставила несколько локонов обрамлять лицо. Скоро соберутся Коксоллы. Сегодня особенный день для Лиззи.

Как и для приемов Келлса, чтобы сделать прическу высокой, я накрутила густые пряди на подушечки в форме банана и закрепила шпильками. Я всегда думала, мои волосы слишком тонкие, но мой новый стряпчий, мистер Томас, казалось, обратил на них внимание, – значит, они были само совершенство. Капитан часто к нам захаживал. Я не возражала.

На шею я надела яркие бусы Китти и подобрала шляпку, идеальную для праздника Лиззи: пышную, из кремово-белого атласа, украшенную крошечными розовыми и красными бутонами буа кариб[46].

Я вошла в спальню дочерей и посмотрела на них: сестры выглядели одинаковыми, будто близнецы, только кожа у Шарлотты была как у мами, а Лиззи достались густые волосы. Их заплели в красивые косы и великолепно уложили кругами, словно корону.

– Это тебе, Лиззи. Носи ее с гордостью, когда ты выйдешь с Коксоллом и он отведет тебя к своей семье.

Лиззи вскочила с кровати. Подол желтого платья с серебристой вышивкой закружился у ее ног. Она потянулась к шляпке, но замерла и спрятала лицо в маленькие ладони.

– Я ее не заслужила. Я не была с тобой добра, а ты подарила мне целый мир.

Я поцеловала ее в щеку, и мы негромко запели наш гимн. К нам присоединилась и Шарлотта. В кольце сестринских объятий мы ощутили наше родство, нашу кровь.

Когда пролились все слезы и я смогла различить на лифе Шарлотты изящную вышивку в форме ракушек, я отпустила девочек.

– Вы обе – мое сокровище. Моя надежда и мир. Я хочу для вас самого лучшего.

Пришпилив шляпку к прическе Лиззи, мы спустились на первый этаж.

В моей гостиной Томас нависал над столом, указывая на разделы подготовленного контракта старшему мистеру Коксоллу. Лысый старик с заостренным носом уткнулся в страницы.

Когда Томас навещал нас, он проводил время с Эдвардом, говоря, что в доме женщин мальчику одиноко. Похоже, я капитану нравилась – мои темные щеки, начавшие округляться, моя меняющаяся фигура.

Но мне нужен был друг и только, ведь в утробе своей я носила ребенка от другого мужчины.

Молодой мистер Коксолл взял Лиззи за руку. Он не отрывал от нее взгляда.

– Готово. – Его отец отложил перо и повернулся к прекрасной паре. – Поздравляю, мой мальчик.

Они и в самом деле чудесно смотрелись вместе. Коксолл был высок и мускулист – он сумеет защитить Лиззи. Конечно, и деньги его отца лишними не будут.

– Вот и все, мисс Кирван. Вы хорошо все уладили. – Взгляд у Коксолла-старшего был терпеливый, словно он вручил своему мальчику на день рождения подарок, которого тот ждал весь год.

Лиззи и была даром, несмотря на то, как появилась на свет. Я знала, что юный Коксолл это понимает. Только это и имело значение.

Томас поймал меня за руку.

– Ты должна подписать.

– Покажи, где поставить подпись. – Я училась подписывать вольную. И была готова.

Я присела и расписалась везде, где стояло имя Дороти Кирван.

Томас взял перо.

– Вот теперь мы закончили.

Он сказал это так резко и основательно, что у меня закололо в груди. Я поняла, что не хочу с ним заканчивать.

Мами подала пунш с красным щавелем. Китти разложила по тарелкам черный торт[47]. У маленького Эдварда был небольшой букет, который он собрал в саду моей матери. Красные буа кариб, розовый гибискус и оранжевые павлиньи цветы.

Меня немного потрясло такое обилие последних. Это были цветы ненависти.

Раздался стук в дверь, и мое сердце забилось быстрее. Все приглашенные уже пришли.

Томас бросился к двери.

– Я открою, мисс Кирван.

Я напряглась, обхватив дрожащее нутро и надеясь, что это не па или Николас явились устроить склоку.

Дверь открылась. За ней стоял мужчина – каштановые волосы, молодое лицо, на нем были одежды священнослужителя, – я никогда прежде его не видела.

– Входите! – пригласил Томас, ухмыляясь так, будто выиграл приз. – Это служитель божий, полагаю, он может благословить союз.