Королева в тени

Я подумала, что да, вполне. Чего еще мне было желать? У меня был титул, принадлежащий мне по праву. Был муж, которого сразу же замечали, когда он входил в комнату для аудиенций. Было четверо здоровых деток, один из которых был прямым наследником Томаса. Мы были еще молоды, и Господь благословил нас крепким здоровьем. Мне было приятно слышать, как меня называют Прекрасной Девой из Кента, когда я присоединялась к Томасу во время серьезных дискуссий, даже если моя роль в том, чтобы повлиять на их исход, сводилась к свойственным жене замечаниям – хотя и весьма категоричным – за чашей вина или признаниям на супружеском ложе. Возраст существенно не повлиял на мою красоту. Чего же еще мне было нужно?

Мы уютно лежали рядом в приятном молчании, и я дала волю своим мыслям, когда вдруг с некоторой печалью вспомнила леди Элизабет Монтегю, которая в конце пути потеряла тягу к жизни. Как там она однажды сказала мне? Подозреваю, что у тебя есть свои, совсем другие игры, в которые ты играешь. Леди Элизабет была прозорлива, у нее был острый глаз, но я все-таки не назвала бы это играми. Так чего бы я хотела больше всего на свете, если бы могла заполучить что угодно? Что могло бы украсить картину моей жизни в будущем?

В голове мелькнуло одно слово. Обольстительное слово. Вероятно, опасное для женщины.

Власть.

Я дала этому слову улечься в моем сознании, смакуя его со всех сторон. Власть – очень хорошо, но власть какого именно толка? Я была хозяйкой в своем доме. Я контролировала поместья Кентов. Это была власть, которой большинство людей не достигнет никогда в жизни.

Ты бы хотела держать руку на пульсе дел при дворе. Тебе бы понравилось заниматься политическими интригами.

Я подумала, что да, пожалуй. Филиппа была королевой Англии, но при этом не рвалась к власти, ограничиваясь ролью супруги монарха. Будь я на ее месте, я бы пошла дальше. Я бы стояла на одном уровне с королем Эдуардом, нравится это ему или не нравится.

Улыбнувшись, я повернулась к Томасу и уткнулась лицом ему в шею.

– Что?

– Я вдруг подумала, что сказал бы Эдуард, если бы Филиппа заявила, что хочет заниматься политическими вопросами наравне с ним.

– Полагаю, он сделал бы ей еще одного ребенка, чтобы она была при деле и не вмешивалась в дела, которые ее не касаются.

– Думаю, ты прав.

– И я вообще не вижу Филиппу в этой роли.

– Я тоже.

Вот и со мной будет точно так же. Томас никогда не будет искать для себя дальнейшей политической карьеры. Так что я должна просто оставить его в покое. У меня были мой королевский статус, признание, моя семья, муж, заработавший не имеющую себе равных репутацию, которая в конце концов обязательно будет признана Эдуардом.

– Да. Я удовлетворена.

Однако я не собиралась отказываться от своих планов. Томас будет графом Кентским. Оставался только один вопрос: каким образом я этого добьюсь?

Глава девятая

Начало января, 1361. Дворец в Вудстоке

И вот наступил ужасный день. Я долго ждала его, ждала все годы нашего супружества. Да и какая жена не ждала бы такого, если ее муж столько времени участвовал в опасных походах и принимал участие в таком количестве сражений? Но, привыкнув и прикипев к новому укладу жизни, я не думала, что он будет таким. Видимо, я стала уверенной – слишком уверенной – в стабильности своего будущего и в том, что до конца своих дней проживу с мужчиной, с которым обвенчалась двадцать лет назад, и с детьми, которых он мне подарил. Благодаря этой безмятежности, которая до сих пор удивляла меня саму, приход этого дня, заставшего меня в Вудстоке, где королевский двор собрался вместе для празднования Рождества, оказался суровым, жестоким и безжалостным. Война с Францией была закончена, мы были одеты в нарядные костюмы, полы во дворце были устланы зеленым бархатом, чтобы создать атмосферу летних лужаек, а в головах крутились мысли о менестрелях, рождественских пантомимах и праздничных торжествах.

Но отчаяние было уже рядом. Рядом было непоправимое.

Я прочла это по лицу человека, который стоял в тени в дальнем конце ярко освещенной и украшенной зелеными гирляндами залы. Уж не знаю, как и почему, но его молчаливый взгляд стал для меня красноречивее любых слов. Он мог мне ничего не объяснять. Не дожидаясь, когда он подойдет ко мне, я сама направилась к нему, слыша, как тихо шуршат мои юбки и постепенно затихают звуки свирелей и тамбуринов, больше не имевшие для меня никакого значения.

– Где? – спросила я его.

Он не стал переспрашивать, что я имела в виду.

– В Нормандии, миледи. В Руане.

У меня было ощущение, будто я стою в ледяной воде, которая потихоньку, дюйм за дюймом поднимается все выше, пока я окончательно не погружусь в нее с головой. Усилием воли я заставила себя задать следующий вопрос:

– Каким образом?

Теперь я узнала этого человека. Он был одним из людей Томаса.

– Тяжкая болезнь, миледи.