Королева в тени

Поэтому я должна ждать и надеяться на хорошие новости. Должна надеяться на письма. Нед, если вспомнит об этом, пришлет их с гонцом. А мне следует полагаться на свою уверенность в его силе и искушенности в военном деле.

«Да хранит тебя Господь», – такую записку послала я ему, когда он уезжал.

«Он так и сделает, так же как Он позаботится и о тебе», – был его ответ.

Так отчего же я так нервничала?

– Что случилось, миледи?

Мгновенно рядом со мной возникла одна из моих женщин, готовая исполнить желание, которое у меня могло появиться.

– Просто вдруг стало грустно, хотя каких-то поводов к тому у меня нет.

Я приказала ей принести лютню и спеть мне что-нибудь веселое. Довольно с меня всяких дурных предзнаменований. Я не верила в них. И не буду верить.

Но когда я уже легла в постель, мне вспомнилось страшное пророчество, которое всплыло в моей голове во всем своем ужасе. Но не то, которое возводило на королевский трон потомков Ланкастера, не те бредни про могущественного Мерлина, которые сэр Бартоломью пересказывал, чтобы позабавить молоденьких девушек, жаждущих развлечений. Я уже давно выбросила все эти злые и вредные домыслы из головы на помойку, где им самое место. Однако то, другое, предсказание было намного более волнующим, намного более близким, и оно мешало мне спать по ночам.

Встав с постели, я тихонько направилась в детскую комнату, чтобы посмотреть на младенца, который посапывал во сне, когда я зажгла свечу и подала знак бдительной нянечке, что все в порядке, ничего не случилось. Венец его мягких детских волос в полумраке комнаты внезапно показался мне невероятно похожим на настоящую золотую корону. Если это было неспроста, если это дитя станет королем после моего кузена Эдуарда, значит, Неду суждено умереть, как и его первому сыну, названному в его честь. Я подошла и заглянула во вторую колыбель. Посмотрела на нашего первенца. Сильного и здорового. Разбуженный светом, он заворочался под своим одеялом.

– С ними обоими все хорошо, миледи.

Нянечка уловила какую-то тревогу в моем поведении.

Конечно, с ними все было хорошо, потому что они оба невинны и пока ничего не знают. Это обо мне нужно было тревожиться. Когда я вернулась в постель, в голове моей всплыли слова, которые до этого, казалось, прятались в засаде, ожидая, когда я останусь одна и буду наиболее уязвима. Впрочем, этим предсказанием я в любом случае не могла бы поделиться с Недом. Сэр Ричард Понтшардон, один из рыцарей Неда, не пересказывал мифы о Мерлине, но пользовался заслуженной репутацией хорошего астролога. Его толкование знаков было мрачным, и связано это было с тем, что мой младший сын родился шестого января, на Богоявление, когда к младенцу Иисусу явились волхвы, чтобы поклониться ему. В тот день к нашему Ричарду приехали три короля – Армении, Майорки и Кастилии. Знамение с библейскими соответствиями. Но почему меня так заботил этот факт?

– Это мрачное пророчество, – нараспев произнес сэр Ричард. – Волхвы явились поклониться младенцу Христу, который должен был стать царем мира. – Он смотрел мне в глаза неподвижным тяжелым взглядом. – И после рождения вашего ребенка к нему приехали тоже три короля. Поэтому у меня есть сильное предчувствие, что именно это дитя и будет следующим королем Англии.

– Я отвергаю это. – Мой собственный голос показался мне глухим и пустым.

– Вы не можете этого отвергнуть, миледи. Так записано на небесах. И то, что я читаю по звездам, только подтверждает это.

Заявление сэра Понтшардона более чем встревожило меня, потому что сделано оно было с непоколебимой уверенностью. Предсказание гласило, что Ричард, это крошечное дитя, которое только-только начало дышать на этом свете, станет королем Англии, приняв корону после своего деда.

Я, конечно, отрицала все, отмахиваясь от этого, как от безумных бредней, потому что аналогия с волхвами была натянутой: двух из трех наших царственных гостей, королей Майорки и Кастилии, можно было не считать за таковых, поскольку они находились в изгнании и на самом деле могли больше никогда не надеть свои короны. Однако пророчество сэра Ричарда указывало на то, что я потеряю Неда из-за его безвременной кончины. А также потеряю и своего первого сына королевских кровей.

Трагичность такого исхода порождала болезненную тяжесть в моей груди, там, где должно находиться сердце. Было ли это обусловлено любовью? Чувство неминуемой ужасной потери было таким сильным, что я даже думала, что не вынесу этого.

Я гнала эти мысли прочь, пугаясь той уязвимости, которую несло с собой признание любви и вера в предсказания. Вместо этого я решила сосредоточиться на том, что я могу сделать сама, – встать на колени перед Святой Девой Марией и молить ее о том, чтобы никаких сражений не было. И чтобы Нед вернулся ко мне.

Но что такое война без вооруженных столкновений?

К тому же я решила, что буду тщательно следить за своим сыном Эдуардом. Но как я могла оградить его от случайных болезней, которыми судьба испытывает нас в самом юном возрасте?