Королева в тени

«Ты, наверное, будешь рада узнать, дорогая моя подруга, что мы, наш брат Ланкастер, твой сын Томас Холланд и все благородные рыцари нашей армии находимся, слава Господу, в добром здравии, за исключением только сэра Джона Феррерса…»

Ланкастер был цел и невредим. Мой сын тоже. И ничего о будущих планах, кроме того, что они направляются в Бургос.

Я встала и подошла к гонцу, который ждал у дверей.

– Мой господин возвращается?

– Он отправился к королю Педро, чтобы получить плату за использование своей армии, миледи. Сумму эту еще предстоит обговорить.

– Это не должно занять много времени.

Конечно, не должно. Нед выполнил свою часть их договора. Педро быстро запустит благодарную руку глубоко в кошелек; однако мне очень не понравилось как скептическое выражение на лице курьера, так и тот факт, что он мне ничего на это не ответил.

И я занялась организацией праздника в честь триумфального возвращения принца Аквитании. Оно не должно было пройти незамеченным для гасконских лордов, ибо они должны четко понимать значимость человека, который ими правит. Но что во всем этом было самым главным и самым трогательным для меня, так это самое начало письма Неда.

«Моя дорогая и милая сердцу возлюбленная, моя горячо любимая супруга…»

Какого еще более нежного обращения могла бы желать жена?

Не думаю, чтобы он когда-либо произносил такие слова. Тем более странно, что он решил их написать, хотя писать письма было далеко не его коньком.

Будь я натурой романтической, я спрятала бы это послание под корсет, поближе к своему сердцу. Но вместо этого я аккуратно сложила листок и отправила его в сундук, где хранились другие жизненно важные для моего душевного спокойствия документы, с которыми я не расстанусь никогда.

Битва при Нахере состоялась в апреле. Но лишь в сентябре победоносный принц Аквитании вернулся в Бордо, где я встречала его на ступенях большого собора, держа за руку нашего старшего сына. Жара стояла гнетущая, но мы должны были оставаться там, пока не прибудет весь авангард армии. Я хорошо рассчитала все по времени. У маленького Эдуарда не хватало терпения, чтобы ждать долго, но я развлекала его разговорами и дала лучшие перчатки его отца, которые он сейчас гордо держал с ощущением собственной значимости. Для меня же очень важным было присутствие здесь нашего ребенка, чтобы он мог сам приветствовать своего отца.

Издалека уже слышался глухой топот, гул приближающейся армии, постепенно заглушивший ропот толпы зевак и обычный уличный шум города вокруг нас.

– Это они, – сказала я. – Вот идет твой отец.

Маленький Эдуард с выбившимися из-под шапочки волосами, которые были влажными от жары, стал подпрыгивать на месте от нетерпения, и золотые львы на его красной тунике ярко засияли, как и положено сиять геральдическим львам Плантагенетов.

А затем мы оказались свидетелями великой триумфальной победы. Пронзительные звуки труб; высоко поднятые в неподвижном воздухе военные знамена, выцветшие на солнце и потрепанные в боях; мерный топот ног уставших людей и лошадей. Бьющий в нос зловонный запах конского пота и давно не мытых человеческих тел не охладил пыл толпы, радостно приветствовавшей армию, вернувшуюся домой с победой. Впереди всех в своем боевом облачении ехал Нед. Сколько времени понадобилось, чтобы добиться впечатления так органично соединенных военной мощи и роскошного великолепия. А яркие лучи утреннего солнца, освещавшего закованных в латы людей, лошадей, стяги и блестящие шлемы, казались знаком небес, благословлявших наше дело.

Я заметила геральдические цвета Джона Ланкастера; в его окружении ехал мой сын Том со своим серебряным львом на груди. Повзрослев, он стал очень похож на своего отца, и теперь у меня было такое чувство, будто это Томас опять возвращается с войны. К моей досаде – и удивлению, – на глаза мне навернулись слезы, а вместе с ними пришла неожиданная мысль. Я никогда не плакала по Томасу, не испытывала по нему настолько осязаемой скорби, но в то утро сердце мое переполняли горечь потери и радость за его сына, покрывшего себя славой. На миг я дала волю этим слезам – в знак уважения к одному Томасу, которого я потеряла, и другому, который возвратился ко мне, – однако потом быстро вытерла щеки.