Королева Виктория

Виктория не оставила без внимания еще одну достопримечательность Ниццы – частный зоопарк графини де ла Гранж, дамы с весьма сомнительной репутацией. В подарок ее величеству графиня преподнесла страусовое яйцо. На его боку было нацарапано имя графини. «Как будто сама его снесла!» – поморщилась Виктория. Из яйца был приготовлен омлет, который так понравился королеве, что она не отказалась бы есть его каждый день. А почему бы нет? В Виндзоре тоже есть страус. «У нас страус-мальчик»[250], – охладила ее пыл Беатриса.

К балкону на втором этаже «Регины» стекались певцы со всей Ниццы, чтобы порадовать королеву утренней серенадой. Доморощенные менестрели вразнобой тянули Funiculi, funicula, с нетерпением дожидаясь, когда им дадут монетку за труды. Во время прогулок Виктория не расставалась с кошельком, туго набитым мелочью, а некоторых попрошаек узнавала в лицо. Особенно преуспел старик, который построил себе собачью упряжку, чтобы не отставать от королевского ландо. Викторию забавляли его ужимки и особенно манера называть ее «наше величество».

В 1899 года Виктория покидала Ниццу с чувством, что ей уже не суждено нежиться под южным солнцем и срывать апельсины с ветвей. «Каталась в Больё, затем выпила чаю в Сен-Жан вместе с Ленхен и Беатрисой, – записала королева 1 мая. – Увы! Это моя последняя поездка по земному раю, с которым мне так тяжко расставаться, ведь с каждым годом моя привязанность к нему растет. Мне так не хочется возвращаться на пасмурный север, но я так благодарна за все те радости, которые познала здесь»[251].

Глава 35. Мунши

В 1883 году Виктория вновь испытала боль потери – скончался ее верный шотландский слуга Джон Браун. Королева не скрывала, что Браун для нее больше чем конюх или лакей. Он был ее телохранителем и спутником в поездках, с ним ей было так спокойно и хорошо. И вот его не стало. Как пережить эту утрату, к кому воззвать о помощи?

«Милые Лиззи и Джесси, – начиналось ее письмо к сестрам Джона, – поплачьте со мной, ибо мы потеряли лучшее и самое преданное из сердец, что когда-либо бились в груди. Горе мое бескрайне и невыносимо, я не знаю, как пережить его или вообще в него поверить… У вас есть опора, ваши мужья, мне же не на кого опереться. Только Беатриса остается единственным моим утешением»[252].

Ей отчаянно не хватало кого-нибудь, кто, с одной стороны, относился бы к ней с беззаветной преданностью, а с другой – посматривал бы на нее с оттенком снисходительности, как на слабую женщину, которую необходимо опекать и баловать. Такого человека в ее окружении не находилось. Подмяв под себя все свое окружение, Виктория не могла не терзаться от одиночества. Канули в Лету долгие, греющие душу беседы с лордом Мельбурном, и лекции всезнайки мужа, чье интеллектуальное превосходство давило на нее тяжелым, но приятным грузом, и раскатистый смех Джона Брауна, и по-восточному сладкая лесть визиря Диззи. Место друга и конфидента пустовало.

Виктория не переставала удивлять современников как бескомпромиссностью, так и отсутствием предрассудков. Горец Джон Браун, с его грубоватыми замашками, народной смекалкой и пристрастием к виски, казался неуместной фигурой при чопорном королевском дворе. Многие вздохнули с облегчением, когда здоровяк в килте перестал маячить за спиной королевы. Придворные даже не догадывались, что следующим любимцем ее величества станет чужак еще более экзотичный, чем уроженец Шотландского высокогорья.

В 1887 году был торжественно отпразднован золотой юбилей королевы, пятидесятая годовщина ее воцарения на троне. Восторг от титула императрицы Индии еще не поблек, и Виктория стремилась блеснуть своей драгоценностью. Повсюду ее окружала экзотика: на параде перед открытой каретой вышагивали смуглые кавалеристы в красочных тюрбанах, в Букингемский дворец были приглашены индийские принцы, а через несколько дней после юбилея к свите королевы примкнули двое выходцев из Индии. Одного из них звали Магомет Бакш, другого – Абдул Карим.

Новые слуги поцеловали ноги королевы, чем привели ее в неописуемый восторг. Так ее еще никто не приветствовал! Индийцы должны были прислуживать Виктории за столом, но она была настолько очарована их смуглой кожей и необычным акцентом, что пожелала видеть их подле себя как можно чаще.

Своих новых протеже она поручила заботе доктора Джеймса Рейда, вступившего в должность придворного врача двумя годами ранее. Доктору вменялось в обязанности не только присматривать за новичками, но и обеспечить их униформой. Королева настаивала, чтобы индийцы всегда появлялись в тюрбанах, за завтраком прислуживали в синих халатах, а за ужином – в ярко-красных. Кроме того, новые слуги должны были сопровождать ее в карете, подавать ей чай и уносить ее письма. Разместить их следовало в комнатах прислуги старшего звена, а не с простыми лакеями. С несвойственной ей чуткостью Виктория позаботилась и о том, чтобы заморские гости не мерзли по ночам. Сама она обожала сквозняки, однако опасалась, что суровый английский климат станет губительным для жителей тропиков.