Королевишны #3колбаски

(За три минуты до этого:

– У сестры месячные, да?

– Ты как узнал?

– Когда девочка говорит, что у неё болит живот, потом на три часа запирается в туалете с подружкой постарше, а потом все три о чём-то шепчутся как заговорщики…

– Ну, с таким же успехом это мог бы быть выкидыш.)

17

Мы выехали ближе к двум, после того как искупались в пруду Русе. То есть купались мы с Астрид, а Солнце остался на берегу с Хакимой, чтобы она не скучала. Нырнув в зелёные воды пруда, мы долго и весело плескались среди остальных купальщиков. Мы были будто сёстры, и на миг я забыла о своих комплексах.

И это… ложь. На самом деле мы купались как можно дальше от всех, чтобы не выставлять напоказ наши дряблые розовые животы, ляжки, которые в слишком близких отношениях друг с другом, а также трапециевидные задницы.

Не то чтобы я не любила своё тело, нет! Я его просто ненавижу.

Краем глаза я поглядывала на Астрид и сравнивала себя с ней. Ага, она гораздо жирнее меня, зато груди у неё держатся прямо, в то время как у моих вечная сиеста.

Ну да, а вы чего ждали? Нельзя всё время радоваться, что ты колбаса. Мне как-никак пятнадцать с половиной. В моём возрасте девушки так не выглядят. Большинство выглядят так, будто их пропустили через соковыжималку, как Виолетту Борегард в «Чарли и Шоколадная фабрика».

Когда мы вылезли из воды, двое парней нашего возраста стали горланить, что лучше бы нам залезть обратно, так как там наша естественная среда обитания. Гляди, прямо китихи, тюленьи туши!

К счастью, они нас не узнали, так что фоток с хэштегом #3Колбаскивбикини не последовало.

– Забей, мы сегодня вон сколько калорий сожгли, – бормочет Астрид.

– Мы не для того это делаем! – обрушиваюсь я на мою недалёкую шведку.

– Да-да, я знаю, знаю, нам плевать. Просто так сказала.

– Истинная красота внутри, – потрясаю я пальцем, судорожно пытаясь прикинуть в уме, сколько же мы сожгли калорий.

К счастью, устный счёт – не моё.

Мы выезжаем, так и не столкнувшись с журналистами. Солнце сообщает, что в фейсбуке есть уже две группы про нас. Люди там хотят знать, где мы, кто мы и зачем всё это затеяли. И похоже, что Монсо-ле-Мин готовится нас встречать.

Я, сквозь зубы:

– Что надо этому мотоциклу? Чего он не обгоняет?

Астрид, глянув краем глаза:

– Он вроде какие-то знаки показывает.

Хакима:

– Может, это полицейский?

– Ладно, тормозим. Кадер! Тормозим!

Останавливаемся на обочине возле хлебного поля. Но тип в каске, оказывается, не полицейский. Это журналист.

– Одри! – вопит он в телефон. – Да, я их нашёл! Да, точно они. Все трое тут, под Труйаром.

– Под чем, под чем мы?

– Нет, Астрид, так посёлок называется.

– Очень приятно, – уверяет журналист и тщетно пытается пожать нам руки. – Матьё Свиньяр из «Уэст-Франс»…

– Простите, – обрубает Кадер, – интервью мы не даём.

– Я говорю не с вами, а с юными дамами.

– Я отвечаю за этих юных дам.

Журналист жмёт плечами, потом ищет взглядом ту, которую, вероятнее всего, зовут…

– Мирей Лапланш, угадал? Вы рупор всей команды. Могу я задать несколько вопросов? Когда вы рассчитываете прибыть в Париж?

– Никогда, если нас будут постоянно останавливать журналисты. Ну всё, по сёдлам!

Мы трогаемся, но это не мешает Свиньяру ехать рядом по встречке, изредка пропуская одинокие машины. В результате битый час мы крутим педали под палящим солнцем и градом вопросов. А зачем вам в Париж? Что вы думаете о шумихе вокруг вашей поездки? И почему полиция смотрит на ваше поведение сквозь пальцы? Вы рассчитываете сбросить вес, проехав столько километров на велосипедах, или это лишь приятный побочный эффект?

– Вы отвяжетесь от нас, наконец? Тут вам не «Тур де Франс». Мы просто пытаемся доехать до нашей следующей стоянки.

– Которая будет в?..

Я глубоко вздыхаю. Бросаю взгляд на навигатор.

– В Геньоне. Подождёте нас там? Потому что, честно говоря, с вами ехать жутко тяжело. И вообще, из-за вашей выхлопной трубы мы скоро астму заработаем.

– Я жду вас там с фотографом!

– Хоть со всей телекомандой, если охота. На главной площади. Часа через два, два с половиной.

– Тогда до скорого!

И – вррррмммм! Мотоцикл вихрем уносится прочь.

Уф.

Наконец-то.

О тишина!.. О мирная, тёмно-серая, пропечённая солнцем лента дороги, что струится в ложбине между холмов и увалов…

– На повороте сворачиваем направо.

– Направо? Но ведь вон табличка: Геньон налево!

– Вот именно, Хакима.

И через несколько часов, когда у Хакимы снова начинает болеть живот, а Астрид жалуется, что у неё стреляет в спину, и даже Солнце намекает на боль в руках (ах! Солнце! уж как бы я лечила твои руки, как омыла бы их драгоценными бальзамами, если б ты только позволил – и если б только от одной этой мысли меня не бросало в жар!)…

…и вот тогда-то перед нами вдруг вырастает волшебный замок.

* * *

Прицеп с великами мы оставили у начала аллеи.

– Это ещё что за чудо?