Королевская Академия Магии. Охота на Перерожденную

И в этот момент кожу защекотали чешуйки, которые никто не звал.

Освободив руку, я посмотрела в центр ладони. Да, синева есть.

— Видишь, не нужно причинять боль, чтобы узнать истину, — я чуть улыбнулась, — и портного обижать не надо. Я все сделаю, правда.

Тиверрал не отрывал взгляда от моей руки, затем он осторожно взял мою ладонь и сложил из пальцев кулак, как будто я скрываю свою отметину. А после осторожно предположил:

— Думаю, твое похищение было репетицией и способом вернуть твоих питомцев не привлекая внимания. Сделать с тобой ничего не успели, затертых следов в твоей памяти нет. Значит, на тебя воздействовали через твоих питомцев. Не зря они изменились.

Я вздрогнула и осмотрелась, ожидая увидеть любопытные мордочки, выглядывающие откуда-нибудь из стены.

— Ты думаешь, что они уже не они? — севшим голосом спросила я.

— Нет, я думаю, что в них было нечто, что изменило тебя, — Тиверрал тяжело вздохнул, — не выходи никуда, Май-Бритт. Я притащу сюда кое-кого.

Ухватив Императора за край манжета, я выпалила:

— Сюрпризы последнее время перестали быть приятными! Кого вы хотите привести?

— Последнего лояльного короне мага крови, — уклончиво сказал Император, а через мгновение добавил, — отца Шан-Миорран. Найди своих питомцев.

Качнувшись, он склонился ко мне и оставил поцелуй на моей заледеневшей коже.

Прижав ладонь к щеке, я смотрела как гаснут портальные искры и гадала, что же скажет мне отец моей души?

Я бы хотела смотреть на все равнодушно. Поздороваться, переброситься парой слов о какой-нибудь модной теме и попрощаться. Но…

Могу ли я? Если поставить себя на место отца, потерявшего любимую дочь, то могу ли я быть с ним холодной и отстраненной?

Я металась по своим покоям, заглядывала в шкафы и тумбы, поднимала скатерти, но все напрасно. Вишенок нигде не было, и мысли на ум приходили одна другой хуже.

Накрутив себя окончательно, я встала посреди лилейного безобразия и, топнув ногой, крикнула:

— Ко мне!

Пронзительный звон, писк и передо мной оказываются Развратник и Скромница. Порядком потрепанные принудительным переносом и… Виноватые?

— Мы все слышали, — тихо сказала Скромница.

— Нам нечем доказать, что мы ничего тебе не сделали, — мрачно произнес Развратник.

— Но вас никто не обвинял, — ошеломленно выдавила я.

Они сплелись в единую фигуру, человекоподобную фигуру, которая заговорила совершенно бесполым голосом:

— Но обвинит. Анимированные, живущие лишь за счет остатков детской магии сухофрукты получили шанс стать новым, почти живым существом. Всего-то и надо, что предать ту, что…

Они распались и Скромница продолжила:

— Ту, что создала.

— Ту, что заменила мать. Или мы типа поумнели и все забыли? Знаешь, тяжело вспоминать всю ту дрянь, что мы творили, а ты разгребала.

— Но мы ничего не делали.

— Мы хотели уйти, — Развратник уплотнился, чтобы я могла рассмотреть его лицо, — чтобы истаять. Вдали от тебя мы медленно умираем.

— Заметили, когда искали того, с рисунком, — тихо-тихо проговорила Скромница.

А я, подойдя к ним вплотную, внушительно произнесла:

— Я не собиралась вас в чем-либо винить.

— Все верно, — пророкотал у меня за спиной незнакомый голос.

Резко развернувшись, я увидела Императора и стоящего рядом с ним огромного седовласого мужчину. В белых волосах чернела всего одна прядь и…

— Поседел, когда получил тело дочери, — он не сводил с меня взгляда.

— Здравствуйте, — выдавила я и присела в глубоком реверансе.

Дракон внушал трепет. И был совершенно, абсолютно незнаком. Ничто не шевельнулось в глубинах моей души и это странным образом успокаивало. Я — Май-Бритт, не Шан-Миорран.

— Я исследую твоих питомцев, — дракон сощурился, — и попрошу лишь одну плату — поговори с моей супругой. Она замкнулась в своем горе и… Расскажи ей о своем счастливом детстве, о братьях или сестрах. О том, во что вы играли.

Поежившись, я напомнила себе, что мне еще с придворными воевать. И что пора бы становиться взрослой, ответственной драконицей. И что врать — плохо, а потому:

— Я создала своих питомцев из-за кромешного одиночества. Мое детство было полно учебы и тренировок, я осваивала родовой дар, училась скрывать себя от всего мира. И в том числе от недовольных взглядов родителей и брата.

— Император сказал мне, — в глазах дракона проявилась боль, — наши души сами выбирают в какой семье родиться. Что же привлекло тебя, доченька?

Я вздрогнула, но последняя фраза прозвучала не для меня. Однако…

— Ответ очевиден, — тихо сказала я, — скрыт. Главный и единственный талант Орвалонов — стирать себя из мира, укрывать так, что различить их невозможно.

— Да, — дракон явно взял себя в руки, — да, учитывая то, в каком состоянии я получил ее тело… Желание спрятаться от всего мира должно было преобладать.

А еще я ненавижу боль. Она пугает меня. Но я не буду говорить об этом с тем, кто поседел, увидев труп дочери.

— Надеюсь, подземелья в этом замке все так же удобны, — бросил в пустоту дракон.

Император только кивнул и открыл портал.

— После вас, — светски бросил дракон и указал мне на портал.

— Все хорошо, Май, — тихо сказал Тиверрал. — Я буду рядом.

И это, как ни странно, успокоило меня.