Королевская кобра

– Отпусти! Отпусти, я должна их найти! – верещал кто-то высоко и надрывно.

– Нейса… – Ману уже задыхался, так исступленно я сопротивлялась. – Ты их уже не догонишь. Они давно ушли… – ему наконец удалось прижать мои руки и обхватить за плечи, мешая вырваться. – Они обязательно вернутся, а ты их дождешься. Я же присмотрю за вами обеими. Буду приходить так часто, как только смогу. Невыносимый визг, от которого уже начали болеть уши, прекратился. Только тогда поняла, что это была я.

– Они меня обманули… Опять… – голос осип, а я бессильно опустилась на землю.

– Застели постель и принеси воды с медом, – словно сквозь толщу воды слышала я голос Ману.

Маленькие огоньки светящихся окон становились больше, расплывчатей, пока не растворились в темноте.

Глава 27. Новая семья

Я словно вернулась в детство, и меня опять отрывали от семьи. Я плакала, просила оставить меня дома, вырывалась из держащих меня рук, но сил было недостаточно, и я снова плакала.

Жесткий захват сменяли мамины руки, они утирали мне слезы, гладили по волосам и утешали.

Но потом мама исчезла, и я оказалась в храме, а Малати убегала от меня через узкий лаз в стене.

Я бросилась за ней, умоляла подождать, не бросать меня, но подруга только смеялась в ответ и все больше отдалялась, оставляя запах жасминового масла. Я протискивалась следом за ней, но проход все сужался, пока не превратился в крохотную щель. Я обдирала кожу, пытаясь выбраться на улицу, на свежий воздух, к звонкому смеху подруги, но меня схватили и не пускали чьи-то руки. Обернувшись, к своему ужасу увидела Поллава, или это был мужчина, которого я убила во время посвящения?

– Змейка, почему ты все время от меня убегаешь? – сочные влажные губы растянулись, обнажая красноватые от бетеля зубы. – Я так хотел возвысить тебя…

– Ты была такая юная и невинная… – эхом прозвучал другой голос.

– А ты нас убила, – одновременно закончили они, и на губах Поллава выступила кровавая пена.

– Нет, нет, – шептала я и старалась закрыть глаза ладонями, чтобы не видеть остановившийся взгляд и стекленеющие глаза.

Но Поллав крепко держал за руки, а по его предплечьям текли алые ручьи. Тяжелые капли падали на мое сари и мгновенно впитывались, оставляя черно-красные подтеки.

– Посмотри, что ты со мной сделала, – прямо напротив лица двигались сине-серые губы.

– Я не хотела! – я билась в его руках, как пойманная в силки птица.

– Конечно не хотела. Я знаю, – шептал на ухо голос Абхея, а теплые руки тем временем обняли за плечи, и я оказалась прижата к широкой груди. – Все будет хорошо, хорошо, – повторял он.

Я расслабилась и обмякла под его прикосновениями, даже позволила уложить себя на кровать.

– Вот и умница, лежи, отдыхай, – он провел мне по щеке, встал и стал отдаляться.

– Постой, не уходи! Не оставляй меня опять, – я хотела вскочить, но не было сил даже поднять руку, и продолжала лежать, заливаясь слезами.

За завесой влаги силуэт дрожал, менялся, пока не стал напоминать Реянша, но все так же не обращал внимания на мои мольбы, а грудь разрывалась от жгучей боли.

– Они вернутся, вернутся. Живые и здоровые, – мои щеки осторожно гладили маленькие руки, а на лицо падали горячие капли.

Я с трудом открыла глаза и увидела лицо склонившейся надо мной Марны.

– Она пришла в себя! – куда-то крикнула она, и свет из окна (когда успело взойти солнце?) закрыла широкоплечая фигура.

– Реянш! – голос звучал хрипло и царапал горло.

Я рванулась, чтобы вскочить, потрогать брата, убедиться, что это он, и больше никогда не отпускать, но служанка держала крепко.

– Нет, не Реянш. Это всего лишь я, – рядом присел Ману. – Ну и напугала ты нас, Нейса. Со вчерашнего вечера была в забытьи. Металась, плакала, бормотала, кричала. Как сейчас чувствуешь себя? – твердая ладонь легла на лоб, потом прошлась по щеке, стирая соленые дорожки.

Сил говорить не было. Я только покачала головой, и, скопившись в уголках глаз, снова полились слезы. Кажется, я за всю жизнь столько не плакала, сколько с тех пор, как Реянш ушел.

– Поешь, – продолжая осторожно гладить меня по голове, Ману кивнул Марне, и она сразу же скрылась. – Ты должна быть сильной. Такой, как была в храме, такой, какой я тебя увидел. Ты освободилась от жрецов, от рабства, в которое тебя продали. Неужели теперь, став свободной, не сможешь просто дождаться брата? – уговаривал он.

Я же чувствовала себя как никогда слабой. Словно все мужество, все упрямство и целеустремленность брат и Абхей забрали с собой. Но, может, они им нужнее. Я согласна остаться совсем без сил, лишь бы они вернулись живые и здоровые.

– Давай, поднимайся, – подсунув руки мне под плечи, Ману легко меня усадил. – Ешь давай, а то совсем стала как пушинка. Марна, садись рядом, – пригласил он, и служанка без пререканий устроилась по другую сторону кровати.

Я хотела отругать за то, что она меня обманула, но когда подняла глаза, слова замерли на языке – Марна выглядела осунувшейся, а покрасневшие глаза отекли – видимо, она совсем не спала.