Королевская магия

– Я не про использовании магии, – поспешил объяснить я, наблюдая за тем, как Зигвальд, кажется, белеет еще больше и корчится на полу. – Честный бой может быть и кулаками, и на ножах.

– Зачем мне это? – равнодушно бросает Себ. – Мне и с магией хорошо. Ты даже не представляешь, сколько всего можно решить с помощью магии…

– Хватит! – рычу. – Ты же собирался начать с меня.

– Точно.

Советник встряхивает запястьем, и Зигвальд жадно глотает ртом воздуха, начинает кашлять.

– Меня вообще убивать не обязательно, – сипло напоминает он.

– Обязательно, – почти ласково возражает свихнувшийся советник. – Чем меньше претендентов на леграссийский престол, тем лучше.

– Престол? Я в лучшем случае тридцатый в очереди на трон.

– Это если бы ты был Фром. – Себ на короткое время возвращается к своему образу доброго дядюшки и всезнающего наставника. – А так по матери у тебя даже больше шансов, чем у Барельвийского.

Я улавливаю момент, когда Зиг перестает играть. Он сжимает губы в тонкую линию и полностью сосредотачивается на словах Марирского.

– Что это значит?

– То, что у вас с принцессой гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд.

Он поворачивается ко мне так резко, что я не успеваю вздохнуть. Новая огненная схема, оранжевого уровня, сбивает меня с ног, впивается в лодыжку. Пламя получается сбить, но новый удар приходит в живот. На этот раз не огненный, ледяной. Один за другим удары сыплются на меня, так что от боли перед глазами появляются темные пятна, но финальный, смертельный, еще впереди. Когда Себу наскучит эта игра!

– Как тебя понимать? – Голос Зигвальда звучит рядом и одновременно далеко. – Что значат твои слова?

Атака прекращается так внезапно, что я падаю на пол с единственным желанием, чтобы это поскорее прекратилось. Умирать не хочется, но гениальная идея, как избавиться от советника, так меня и не посетила.

– Понимай, как хочешь, – отрезает Марирский. – Но еще слово, и я передумаю насчет того, кто прибью первым.

Я успеваю сесть. Потираю обожженную руку и не получается сдержать шипения от боли. Но вместе с тем замечаю то, что не замечал до этого. Оба моих предплечья покрыты волдырями, некоторые из них треснули, раскрывшись ранами, но не это привлекает мое внимание. А то, что магический огонь оставил след на моей коже, но не на браслетах. Они будто впитали магию.

И не только они.

На цепях, что удерживают меня, тоже не пятнышка, словно схемы перекинулись и на них. Или же изначально на них были свои схемы. Логика в этом точно была: браслеты и кандалы блокировали внутренние силы заключенного мага, а цепь защищала от внешнего воздействия. Например, если бы кто-то решил помочь магу сбежать, ему бы пришлось как минимум разрушить стену.

Я поймал взгляд Зига и показал ему на цепь, в надежде, что брат (плевать мне на то, что этот чокнутый городит) меня поймет. Себастиан как раз стоял ко мне спиной, полностью переключившись на Зигвальда.

«Продолжай» – прошептал я одними губами, и кажется, Зиг догадался, что у меня наконец-то появился план.

– Как же говорить без слов? – поинтересовался Зигвальд у Себастиана. – Тем более что мы выяснили – ты хочешь меня убить. Так может, перед смертью я заслуживаю узнать правду? Неужели у моей матери был роман с Горианом? Гъерд! Мы с Алисией брат и сестра?

– Замолчи, мальчишка!

В Зигвальда прилетает новой схемой, она оставляет кровавый след на его правой щеке, срезает пряди волос с одной стороны.

Странно, но Себастиан, кажется, действительно считает нас с Зигом, неспособными ни на что сосунками. На это и нужно давить!

– Ты не сын Гориана, ты ее сын.

– Ее?

– Гъердов бастард Дорианы.

Зиг делает вид, что подавился, а может, он по-настоящему подавился. И я его понимаю. Либо Марирский совсем сбрендил от своих заговоров, либо говорит правду, и не знаешь, с чем проще смириться. Зиг – сын Дорианы?

– Это она приказала тебе? Убить меня и Райна.

– Моя королева ничего мне не приказывает. Мы давно равные партнеры. Дориану устраивают мои решения, тем более что я все делаю для ее же блага.

В меня врезается новый удар магии, и на этот раз я не противлюсь: меня впечатывает в стену, и я кулем оседаю на пол. Спиной к Зигу и Марирскому. Изобразить потерю сознания не так уж сложно, когда и так готов свалиться без сил и чувствуешь каждую косточку, каждую мышцу в теле. Каждый ожог. Каждый порез. Каждый синяк.

Цепи хорошо почищены и смазаны, потому что не звенят, когда я подтягиваю одну из них к себе. Может, дело в магии, но яростный огонь решимости во мне не имеет к магии никакого отношения. Я должен выйти из Аелуры. Должен воспользоваться мерзавцем, как своим билетом наружу. Должен попасть к Алисии, и мне плевать на его болтовню.

Марирский ждет, очевидно, того, чтобы я поднялся. Но я не поднимаюсь. Я тоже жду. Конечно, есть риск, что он плюнет на меня и станет пытать Зига, но я уверен, что не плюнет. Меня он ненавидит больше, чем его. И я не ошибаюсь в своих предположениях, когда слышу шаги за спиной. Когда Себ склоняется надо мной.

Раз – и я оборачиваю цепь вокруг его шеи.

Два – дергаю на себя.