Королевская отравительница

– Ах, вот и другая виновная. Благослови меня Поток, но вы, дети, были на волоске от больших неприятностей прошлой ночью. Проклятые перья теперь во всем дворце, вплоть до тронного зала, и все из-за вас. Король будет недоволен. Посмотри на себя, девочка, у тебя все еще пух в волосах!

– Я сделала это нарочно, – ответила та без намека на угрызения совести. – У Оуэна белая метка на волосах, и у меня теперь тоже.

Он вскинул голову и от удивления чуть не опрокинул башню, которую тщательно возводил.

Лиона рассмеялась и покачала головой, затем вернулась к работе. Эви взяла два пышных маффина со стола и направилась к Оуэну. Общая тайна заставляла блестеть ее глаза. Она положила маффины на скамейку.

Оуэн вернулся к своей башне, пытаясь завершить ее, дабы потом разрушить. Он заметил белое перо в волосах Эви над левым ухом. Она заплела небольшую косичку и воткнула перо.

– Нас почти поймали, – заговорщически прошептал Оуэн.

– Не помню, чтобы я так сильно смеялась, – ответила она с усмешкой. – Никогда не забуду лицо Рэтклиффа. Этот венец из перьев, прилипший к его лысине! Меня все еще пробивает смех, когда я об этом думаю! – Она на мгновение задержала дыхание, заразительно улыбнувшись.

Оуэн добавил еще один ярус к башне. Это была одна из самых высоких построек, которые он возводил, и она уже начинала раскачиваться. Это был плохой признак.

– Что сказал Рэтклифф после того, как выволок тебя? Он сделал тебе больно?

Оуэн пожал плечами.

– Да нет. Я думаю, он ожидал, что она… будет с нами. – Он аккуратно положил следующую плитку, и башня пока не рухнула.

– Когда она вытащила кинжал, – прошептала Эви, – я на миг испугалась. Но какая блестящая идея! Я не против собрать все перья. Оно того стоило. – Она коснулась руки Оуэна. – Спасибо, что рассказал, – прошептала она. – Ты мой самый лучший друг.

Он еле заметно улыбнулся ей и начал расставлять последние плитки. Выкладывая их, двигался очень медленно и с кропотливой осторожностью. Это заняло довольно много времени, и Эви подошла к нему, протянув маффин.

Сама взяла другой и откусила.

– С тыквой… мой любимый! Я люблю тыквенные маффины, тыквенный суп и тыквенные пироги. А ты пробовал устричное рагу? Устрицы редки, но у нас на Севере они есть. Мидии тоже. Мы обычно собираем их осенью. Наша повариха готовит тыквенные пироги, и мы едим устричный суп из больших деревянных мисок. – Она мечтательно улыбнулась, откусив от своего маффина. – Ты готов обрушить башню?

– Давай ты, – сказал Оуэн, отступая от башни. Он установил последний ряд плиток, которые вели прямо к нему.

– Щедрый джентльмен! – похвалила она его. Прожевав еще один кусочек, она положила маффин на скамейку и встала на колени, с восхищением глядя на постройку. – Ты знаешь, где она живет?

Оуэн кивнул.

– Я… я отведу тебя туда как-нибудь.

Джуэл ворвалась на кухню с кислым выражением лица, что-то бормотала о двух детях, отчаянно нуждающихся в порке.

Лиона начала повторять историю их ночных приключений. Казалось, весь дворец слышал об этом.

– Как бы я хотела, чтобы Джуэл ушла. Она толстая, и от нее несет, как… как из нужного чулана. Тьфу. Я собираюсь попросить папу отослать ее.

Оуэн уставился на нее:

– Ты имеешь в виду – дедушку?

Ее палец остановился, прежде чем коснулся плитки.

– Да. Я именно это хотела сказать.

– Ты скучаешь по своей маменьке? – мягко спросил Оуэн.

Она поморщилась.

– Мама все еще… грустит. Она устала от моей болтовни. Хотя я только пыталась помочь. Дедушка решил, что лучше мне уехать с ним во дворец. Я думаю, что она благодарна, что я в отъезде.

Она слегка подтолкнула плитку для того, чтобы та заколебалась, а затем все строение обрушилось дождем плиток. Эви захлопала в ладоши с упоением, ее улыбка рассеяла тень на лице, которая была там мгновение назад.

– Мне нравится, когда они падают! – выдохнула она.

– Опять они за свое, – застонала Джуэл. – Оуэн-с-сумкой и Эви. Говорю тебе, Лиона, я не могу угнаться за ними. Пожалуй, навещу кузнеца Брэда, одолжу несколько пар ножных кандалов, чтобы приковать их к месту.

– Она такая грубая, – прошептала Эви, лукаво глядя на Оуэна. – Может, запрем ее в нужнике?

– Наживем себе еще больше неприятностей, – сказал Оуэн.

Они начали собирать плитки и складывать их в сумку. Пришло время завтрака с королем и его выговора за судьбу подушек.

– Тебе нравится твое прозвище? – спросила она его, складывая плитки. – Я хотела спросить еще в цистерне. Мне нравится, но если тебе нет, я не буду тебя так звать.

Он бросил на нее озадаченный взгляд:

– Оуэн-с-сумкой?

Она энергично кивнула.

– Что, ты думаешь, я имела в виду – Киска?

– Никогда не называй меня так. Пусть другие называют меня Оуэн-с-сумкой.

– Для меня ты всегда будешь Оуэном Кискаддоном. Элизабет Виктория Мортимер Кискаддон. Это звучит очень торжественно.

Оуэн улыбнулся и вздохнул.

– Что?

– Ты уже привыкла к «Эви»? – спросил он.

– Только когда ты это говоришь.

– Я единственный, кто так говорит!

Она опустила руки на колени.